Кирилл допил пиво. Я надеялся, что утром он о своих откровениях жалеть не будет. Мы оба чувствовали себя неловко, и, наконец, распрощались. Я сел переваривать информацию. Голову от любви потерявший Кирилл, это, я вам скажу, нечто. Но мои мысли снова прервал звонок. Просто проходной двор у меня сегодня, даже скучать и рефлексировать некогда. «Кирилл», — подумал я. Ошибся. За дверью стояла Лида. Такая смешная, решительная. За кроссовки, что ли, воевать пришла? Неважно. Главное, что пришла.
— С вас дорогущий, кучу евриков стоящий шоколад и коньяк, — предупредила она. Мы судорожно закивали головами. — Смотрите, вот так …
Хлопнула дверь. Сонька сидела в вибрирующем креслице, смотрела на меня и сосала кулак. Выглянул в окно — Лида и её странная сестрица стояли у подъезда, такси ещё не подъехало.
— Если бы, — вздохнула девушка, — Лидка.
— Ладно, завтра принесу готовый. Там работы то осталось, Машка почти доделала. Но шоколада должно быть очень много!
— Если ты все же решишься плюнуть, — сказала из кабинета Даша, — то имей в виду — в приёмной камера, мне все видно.
Я припарковался, следя за тем, чтобы не заехать на перекопанную по осени клумбу, но и оставить Лиде с коляской место для маневра. Лифт не работал — прекрасно. Я поднялся пешком, устав ещё сильнее. Между третьим и четвертым остановился покурить. Ступеньки все никак не кончались. Я твёрдо решил, что все же дом. Да, дом. Там ступеньки только на второй этаж, а можно и вовсе без него обойтись.
— Мальчики, — пропела она, — у меня для вас такие хорошие новости, что я даже сама к вам спустилась. Дед ждёт.
— Голодовку объявлять будешь?
На нашем этаже пахло сигаретным дымом. И немудрено — на коврике перед Лидкиной дверью, приобняв урчащего Сатану, сидела девушка. В свободной руке сигарета, на полу рядом стоит бутылка вина. В ней примерно две трети. Видно, что штопора у неё не было, пробку вдавили внутрь, и теперь она плавала в вине, словно поплавок. Да, чуть не забыл сказать — у девицы были волосы трёх цветов, кольцо в носу, и ещё несколько в ухе, трогательно торчащем из-под разноцветных волос. Из порванных джинс выглядывала замерзшая розовая коленка.
— Секретарша Даши, — ласково улыбнулся дед девушке, про которую я уже забыл.
Я же судорожно вспоминал, кто у нас из руководительского звена Маша, к тому же ещё беременная. По всему выходило, что никто. Не так много у нас начальства, простых работяг в разы больше.
— Чего сидишь то? У меня отчёт висит недоделанный, Машку на сохранение положили, замены нет, все на больничных. Арбайтен, милый, арбайтен. Работа делает свободным.