Лиана
Павлинье перо! Большое, красивое, переливающееся синим и зеленым, на длинной ножке основания.
— Да не бойся ты так, я же сказал, что с ней все хорошо. Ваша нянька, или домработница, кто она там, вместе с ней. Я не собираюсь делать плохо ни ребенку, ни тебе!
Только бы не потерять сознание от страха. От страха за Артема. Этот псих может. У него есть власть. Есть связи. А еще я полностью в его руках…
Он совсем с ума сошел? Уже полностью перенес личность несчастной Лены на меня, а ее ребёнка на Веронику?
— Где она?! Вы не посмеете так поступить со мной!
— Оградил от Полянского, так скажем.
— Не похоже, что ты готова к конструктивному диалогу.
Оглядываю себя насколько это возможно, привязанной к кровати. Я… в халате! Меня кто-то переодел. Скорее всего, сам Александр и переодел. Меня передергивает от осознания что его руки касались моего обнаженного тела. Немного повожу плечами, с облегчением чувствуя косточки бюстгальтера, немного впившиеся в кожу под грудью. Никогда меня так еще не радовало это ощущение! Трусики тоже вроде как ощущаю, и это просто превосходно. Вот зачем Македов передо мной в таком виде, я понятия не имею.
— Вот так, хорошо. — Македов привстает поставить стакан на прикроватную тумбу.
Снова ужас, паника и страх за своего ребенка. Я покачиваюсь, но остаюсь в сознании.
— Тихо, тихо… — произносит рядом знакомый голос. — Если будешь хорошо себя вести, то развяжу.
— С ней всё хорошо, — улыбается Македов, страшной улыбкой.
— Что все это значит? — я хочу сказать, но лишь кашляю от неприятного ощущения в горле.
— Это всего лишь вода. Пей, она поможет химии побыстрее выйти из организма.
Но вместо этого Македов тянется к поясу халата и дергает его, развязывая. Жадно ощупывает меня, лишь прикрытую бельем, похотливым взглядом.
— Так лучше?
Македов молча выходит из комнаты, чтобы вскоре вернуться со стаканом прозрачной жидкости. Он садится на кровать, придвигаясь поближе ко мне. Я пытаюсь отползти от него, насколько это возможно.
Я хватаю разорванный халат, стараясь прикрыть тканью свою наготу.
— Хочу. — внезапно останавливается Македов и возвращается обратно, вновь плотоядно пожирая меня глазами. — Но… я не Полянский. Я не беру силой то, что могу взять лаской! И не надо думать, что если ты прикинешься жертвой, раздвинешь ножки и постонешь для меня, то я верну тебе дочь или оставлю в покое Полянского.
— Похоже, ты совсем меня не слышишь. Отдохни немного, я зайду попозже!
— Я хочу, чтобы он ответил за все. И не условным наказанием, как он рассчитывает, а чтобы сел по-настоящему и надолго!