Вообще, герой всегда стремится как можно дольше сохранить за собой все преимущества детства. Чем дольше это ему удается, тем более герой - герой.
Герой до конца своих дней отказывается верить, что его обманули. То есть, он это понимает, он все понимает, но верить в это отказывается. И ждет чуда. А нормальный человек – наоборот – ничего не понимает, но твердо знает одно – в жизни надо выебать Светку и купить квартиру. Это ему, если положить на эти великие цели всю жизнь - чаще всего, удается. Так человек и становится пидарасом. Герой скорее умрет, чем станет пидарасом. То есть, справедливости ради надо сказать, герой тоже может выебать Светку, но всегда сразу же горько сожалеет об этом и убегает от нее к друзьям. А пидарасы остаются со Светкой.
Как-то я отвлекся, и откуда-то появилась эта Светка. Сгинь из романа, Светка. Вымышленный, демонический персонаж.
Виновата среда
Так вот, герой до конца своих дней отказывается верить, что его наебали. В этом его сила. В этом - его скорый и полный просер.
Герой всегда верит, что его – нет, не наебали, не смогли наебать. Хотели, но не смогли. Но это всегда неправда. Смогли. Всегда смогли. Герой – это тот, кого наебали. Кто знает это, но в это не верит. Слава героям.
Конечно, основная вина и основная ответственность за появление на свете героев ложится на родителей. Плюс – среда. Во всем виновата среда, пидараска среда.
Родители героев - они всегда, даже если это отрицают - виноваты в том, что вырастили героев. Часто это происходит оттого, что родители дают ребенку все лучшее, и ограждают его от худшего. В моем случае все было именно так.
Папа и звездолеты
Мой папа никогда не говорил мне, как жить. Папа сам этого не знал. В его голове всегда пели цыгане, вот так: Ай-нэ-нэ-нэ, или еще вот так: Ай-тыщ-тыщ-тыщ-тыщ, а после этого еще громче: Ай-нэ-нэ-нэ! Папа был счастливым человеком. Наверное. С ранней юности он взял в руку стакан вина, и стакан этот выпал из его руки только с последним вздохом. Он прожил мало, шумно, глупо. Я не осуждаю папу за прожитую так жизнь. Конечно, я всегда очень сожалел, что не могу поговорить с ним. Потому что он умер, когда я был маленький. Но потом, когда я сам вырос, я стал понимать его. Потому что лучше, чтобы в голове пели цыгане: Ай-тыщ-тыщ-тыщ-тыщ! Чем чтобы пели свои страшные песни Иерофанты. Иерофанты страшнее самых страшных цыган.
Во-первых, Иерофанты поют намного громче цыган. И их нельзя сделать тише. Кроме того, цыгане, если они поют в голове, часто поют веселые песни, и редко – печальные. А Иерофанты поют страшные песни. У меня в голове с детства Иерофанты поют. Я расскажу о них – Иерофантах и их песнях – подробнее, потом.