И вдруг Тамерлану Давыдовичу по телевизору кубаноид сказал, что война с НАТО окончена. Не то чтобы мы в ней выиграли. Но мы и не проиграли. Нет, мы не обосрались, не обосрались. Ни в коем случае. Ну, просто не нужно больше воевать с НАТО. Потому что некому больше воевать с НАТО. Так что героев просят разойтись по домам, по-хорошему, а пидарасов просят собраться в столице. Для них есть много интересных предложений. А поскольку пидарасы воевать с НАТО не могут, потому что у них нет родины, и потому что у них маникюр, лучше с НАТО не воевать. А сотрудничать. Примерно с таким заявлением выступил кубаноид и улыбнулся своей доброй и немного виноватой улыбкой председателя колхоза-должника.
Я никогда не мог видеть, как Зяма плачет. Что-то такое сжималось у меня внутри, а потом начинало вибрировать, как скрипичная дека. Я обнял Зяму за плечи и сказал, что спасу ее.
О шортах
В тот же миг скотник увидел глаза пилота. Пилот смотрел на скотника. А скотник – на пилота. До их встречи оставалась секунда, но как же о многом успели сказать друг другу эти люди - одним только взглядом!
Вот так.
Он взглянул на меня с тревогой, и я подумал, что друг встревожен за меня, боится, что я наложу на себя руки. Но Стасик сказал:
Пластун
А траву вместе с метром земли выбрасывают на помойку. И она там растет. И хорошо себя чувствует. Потому что увезла с собой в путаных корнях - метр родной земли. И потому что она любую землю, вообще-то, за один дождь - может сделать родной. Особенно, богатую органикой землю помойки.
Васин батя пробухал рядом с самодельной могилой с годок, а потом воткнул. У нас во дворе потом все равно, еще долго, даже после смерти Васиного папы, ухаживали за Васиной могилой. Это было хорошее изобретение Васиного папы. А потом там выросла вишня.
Земфира Гиппиус
- Товарищ генерал, разрешите спросить, - сказал я.
Мне нравилось слово «глупцы», оно какое-то смешное, похожее на голубцы. Поэтому я смеялся. Зяма сердилась, что я могу смеяться, когда все кончено.
Когда мама печатала диссертации вьетнамцев, она всегда громко приговаривала:
Врач долго смотрел на Кису в форме дуги, чувствуя, что что-то тут не так. Потом потребовал, чтобы Киса отпустил измерительную доску над своей головой. Киса прямо ему сказал:
Гимнастику для лица Стасик делал страшную. Он становился у зеркала и делал ужасающие гримасы. Мне понравилось, это было страшно и смешно одновременно, а мне всегда нравилось, когда страшно и смешно одновременно. Я тоже один раз сделал за компанию со Стасиком эту зарядку. Лицо потом адски болело, как ушибленный копчик. И я не стал больше делать зарядку для лица, рассудив так, что мне не страшно дрябление кожи лица, потому что жить долго я не намерен, потому что это не геройская маза.