В выражении мага я уловила беспокойство и некоторые нотки ужаса. Едва сдержалась от выпуска когтей и зубов акульих. Вот бы сейчас была потеха. Но мой чернеющий взгляд он успел уловить. Глаза мага, как зеркало. Кстати о зеркалах…
Увидела Николь, та воровато посмотрела на меня украдкой. И она тоже в этом участвовала?! Помимо своих собственных интересов, работала на Горация, сливая информацию. Стерва.
Маг спешно удалился. А ко мне подскочил сын Нестора Исай. Такое сложилось впечатление, что ему абсолютно побоку, кто так с кем воюет. Он приехал очаровывать и завоевывать дам. В столице уже всех потоптал, ему там не интересно. Мальчишка, которого я бы приписала к некоторым европейским меньшинствам возомнил себя обольстителем женских сердец.
– Миледи? – Проявил было учтивость, расцветая и распыляя флюиды.
– Вашего старшего брата орки в плену насилуют, а вы улыбаетесь, – укорила злобно, получая от его реакции некоторое удовлетворение.
Осунулся бедный, схлынула очаровательная улыбка. А я пошла на свежий воздух. Как только сядет солнце расправлю крылья и сделаю все по–своему. Наивные, думают, пока доковыляю до Балейска, они все порешают за меня. Гораций допустил одну очень большую ошибку, когда недооценил маркизу Валерию Балейскую. И невероятно огромную оплошность, когда задел мое самолюбие.
ГЛАВА ВТОРАЯ. ВСЕ МОЕ
Ночь – моя стихия. Лечу домой в образе птеродактиля. Карта в голове и ориентиры с направлением имеются. У этого мира север на юге. А юг на севере. На севере, то есть снизу карты – линия Поляны миров. Но запад с востоком так и не поменялся. А я – то думала, в чем подвох?! Анализирую ситуацию и прихожу к выводу: бесплатный сыр только в мышеловке. И даже если ты очень красива и талантлива, это еще надо доказать. И я докажу Горацию, что не на ту напали.
Работаю крыльями, периодически отдыхая на потоках. С каждым новым полетом все больше привыкаю к такой захватывающей свободе. Умею летать с маневрами и ускоряться, как ястреб. Ощущаю высоту и ориентируюсь в пространстве, если надо мертвую петлю запросто исполню. Чувствую теплые потоки и ветер, умело этим пользуюсь. Это сравнимо с тем, как одна струйка душа перенаправляется подставленной ладошкой в нужном мне направлении… Я парусник в открытом море, я – птица в небе, и мне хорошо.
Подо мной вереницы беженцев. Дороги переполнены, в полях костры, шалашики и палатки. Даже ночью крестьяне на повозках, груженых пожитками и детьми, уносят свои ноги, не надеясь на то, что войска человеческие их защитят. Страх перед нечистью велик настолько, что люди бросают свои дома еще за сотни километров от войны и разорений.