— И не спится тебе, брат-ученый, — Генка зевнул, но не повернулся.
— Я помогу, можно? — девица в белых брючках вскочила, проведя рукой по стриженой голове массивного Гоши, пошла следом за Андреем, оборачиваясь на других:
Какая разница — что? Почему и зачем. Если в награду пришло это ощущение неслыханного покоя. Будто писал толстый роман и поставил точку. Или симфонию какую. Будто сотворил то, чего не было раньше, и сотворенное — прекрасно.
— Это не секция в затрапезной школе, и не группа толстух, которые похудеть мечтают, а сами плюшки трескают в раздевалке. Новая студия фитнеса. Гошка, ну Георгий, у него папаша в мэрии большая шишка, он сам бывший спортсмен, с травмой. Вот родители, чтоб его пристроить, открыли дорогущий тренажерный зал, в самом центре. Он владелец. Но одних денег мало, понимаешь? И цыпочки его — какой с них толк, кроме идеальных размеров? Короче, я туда заглянула, искала себе зал, на пару раз в неделю, чтоб форму не терять. И мы как-то с ним там заговорили. Я клиента одного поправила, по-тихому, он без тренера занимался. Такой дурак, мог себе связки порвать. А он вцепился, стал меня звать в личные тренеры. Дрейка, ты представь только! Ездила я в пгт, в школу, вела секцию за копейки, которые школа с родителей трясла. И вдруг мне — личное тренерство, один клиент, бабки солидные такие.
— В этом месяце никак, Дрейка. — Ирина встала, суя ноги в тапочки, подхватила со столика мобильный, — ты же слышал, у нас показательные, сначала тут, потом едем в Севастополь. Потом, через неделю, в Киев, если повезет. С Гошкиным баблом повезет, конечно, там главное, взнос заплатить и за проживание. У нас команда, четыре девчонки, пять парней. Два тренера.
— Не говори. Ну, до обеда успею. Отоспаться.
Заснул.
— Вот. Я тебя узнаю, наконец. А то лежал тут как старый сыч. Ни слову не верил.
Поднимаясь в гудящем лифте, вдруг понял. Не увидел в новой квартире ни одного следа себя. Ни старых фотографий. Ни своих вещей, взятых им со стен и из столов родительского дома. Ни любимых уютных домашностей. Где его чашка, пузатая, с рыжим котом на боку? Где свадебный портрет, наконец?
— Как в гостинице, — сказал Андрей и засмеялся, погладив Ирку по волосам, — извини. После рейса дикий я. Ты постриглась?
Алина хихикнула, бесцеремонно разглядывая светлые джинсы, свитер и загорелое лицо.
— Аппп, — рыкнула снаружи волна, плашмя ударяясь в борт и укладывая судно набок.
— Да хорошо, — махнул он рукой, — спорю я, что ли?
Жена помолчала, легонько целуя его в краешек уха, в шею, в затылок, фыркая от лохматых выгоревших прядей. А потом совсем мирно (чересчур мирно, мрачно возмутился Андрей) согласилась: