Выше ученых находились витки искусств — верхние высшие. Тут поселялись те, кто важнейшим полагал не домашний уют или слаженную работу механизмов, а — фазы луны или облачные действа. И не для того, чтоб фиксировать точные наблюдения, а запечатлеть их, передавая прочим ощущение радости или печали. Музыканты, художники, певцы и поэты.
* * *
* * *
Позже Даэд удивлялся себе. Почему его разозлили речи брата? Ведь он всегда говорил только так, и раньше младший просто не обращал внимания, поглощенный главным — он узнавал новое, загадочное и интересное. Может быть, обиделся за наставника. Ведь из-за его уроков он с упоением ощущал в себе силу, которой не было раньше. А Вест насмешками разрушал уважение к старшим. Принижал значение происходящего с братом. А может быть, причиной стали попытки уместить в голове месиво из добытых Вестом знаний, суеверий и сказок — половину из них Даэд знал сам, из разговоров с другими учениками. Ичи любили пугать друг друга, громоздя детские страхи. И когда те же страшилки рассказывал старший брат, которому Даэд хотел верить, вера в брата исчезала, и это его злило.
Свет вокруг пульсировал в такт тяжкому дыханию машин, тускнел и снова разгорался неяркой пеленой.
Где он теперь, думал Даэд, удобнее располагая ноги под скамьей, куда исчез, пустившись в очередное странствие? Когда мальчишки рассказывают в темных углах друг другу страшные вещи о тайнах Башни, то говорят и такую: есть секретные витки, где сама Башня, становясь живой, съедает тех, кто осмелится ступить на мягкие, дышащие полы. Ведь временами кто-то исчезает, так? Да, может быть, поднялся на открытый виток и подошел слишком близко к краю, где порвалась страховочная сеть. Но вдруг нет? Тех, кто уходит с Башни во внешнюю пустоту, видят наблюдатели и поднимают тревогу. Или сообщают родным, чтоб знали и оплакали. Но некоторые просто исчезают.
Даэд стоял неподвижно, ощущая, как восходит багровая жаркая краска на смуглые щеки. Он мог сделать шаг вперед. И тогда его будущее — советник великой Неллет. Страж одного из часов. Келья со свитками, старинными книгами, и современными досками памяти. Может быть, когда-то ему повезет так же, как повезло сейчас элле Кагену. Он сам увидит пробуждение Неллет. Элле Немерос сказал, мы будем видеться. И честь стать советником, с долгой жизнью, полной знаний и забот о принцессе и ее народе — прекрасная жизнь уважаемого человека…
Брат вернулся из очередного своего путешествия по виткам. За ужином молча, не поднимая стриженой головы, слушал увещевания неньи Палоны, цеплял вилкой комки тушеных овощей, запивая фруктовым чаем. И закончив, встал, церемонно поклонился, прижимая к груди бледную руку: