В это мгновение Даэду отчаянно захотелось оказаться где угодно, пусть в больничных палатах, куда водила их ненья ухаживать за стариками и немощными. Пусть в самых нижних, безлюдных витках, где громоздились забытые ржавые механизмы и бегали крысы, мелькая пугающими тенями. А еще лучше — дома. За столом, с близнецами, пусть дразнят его, как привыкли, с младшими сестрами, которые шепчутся о своих девчачьих делах. Главное, не тут, откуда сейчас уйдут все, оставляя его наедине с почти безжизненным телом, и не у кого будет спросить, не на кого положиться. Кроме двоих, в покоях всегда будет один из советников, страж очередного часа, но он, молчаливый, не поднимет головы от развернутого свитка, и не зайдет в шатер к принцессе. С этого дня и всю долгую весну — месяц согретых ветров, месяц блуждающих дождей и месяц сытных туманов — они будут только вдвоем. Как и мечталось ему.
— Это мир из твоего сна, Неллет? — он уже нес ее, вдавливая босые ступни в пружинистый теплый подъем, подхватывал соскальзывающую с плеча руку. Прямо перед глазами над аркой ребер — маленькая грудь с темными сосками. И на одной груди кожа ловит небольшую тень, быструю, не совпадающую с мерным шагом. Светлее, темнее. Это сердце, понял Даэд, бьется.
— Я жду.
С этой мыслью он прошел мимо очередного советника, даже не посмотрев, кто именно склонил голову над свитком. И вошел в шатер Неллет, прикрывая за собой складки занавесей. Встал у постели, глядя на серьезное лицо, обрамленное облаком светлых волос, на руки, лежащие поверх узорчатого мягкого покрывала. Развязав пояс, опустил с бедер просторные штаны, они упали к босым ногам. Откидывая край покрывала, присел, рассматривая худенькое тело, узкие бедра и длинные ноги, уложенные так, как он сам уложил их, бережно касаясь нежной полупрозрачной кожи.
Но Даэд снова молчал, мысленно падая в пропасть и смиряясь с этим. Не сумел. Она увидела, что он — не сумел. И пусть. Пять лет мечтать о принцессе Неллет, видеть ее во снах, бежать с ней по лестницам и переходам, смеяться, протягивая друг другу руки. И увидеть почти не человека — существо со слабенькой искрой жизни в слабом худеньком теле. Калека, не умеющая даже ходить, даже поднять собственную руку.
Сейчас, подумал Даэд, закрывая глаза, чтоб лучше слышать свои пальцы и острее чувствовать запах ее волос и кожи, сейчас, вот… сейчас…
Берега… странное какое слово, успел подумать Даэд. И прыгнул, прижимая к себе принцессу.
— В пустоте — да. Ты будешь разбегаться? Как в первый раз? Давай!
Берега, — записал в свиток недремлющий советник, — русалки, женщины вод с длинными рыбьими хвостами.