Голос произносил слова, через одно непонятные, от этого кружилась голова. Песке. Морская. Песке у воды. Как это? Морская — что это?
О чем думаю, одернул он себя. Главное, что Неллет тут совсем настоящая, она здорова. Правда, удивляется простым вопросам, вместо ответов переспрашивает сама. Это похоже на детскую игру, когда ичи задают друг другу смешные вопросы и стараются в ответ спросить что-то совсем нелепое. Тогда всем смешно. Но вряд ли тут будет смех, если Неллет прячется от света луны и увела его подальше, потому что могут, как она сказала — выползти из воды…
— Пойдем, — пальцы сжали его ладонь, потянули за собой.
— Солнце нагрело песок. Будет жаркий день.
— Тогда вернемся, — согласился он, — но там тоже существа. Ты показывала охотника. Вдруг он найдет нас ночью?
— Песок? — Даэд сунул ступни поглубже, переводя дыхание и щурясь на блеск.
Неллет подошла, коснулась его плечом, рассматривая.
— Рыбу? — Неллет засмеялась чуть свысока, расправляя пальцами спутанные волосы, — ночью охотник может съесть нас. Потому мы не остались на поляне.
Он прогнал мысли. И шагнул, как подсказывала принцесса, держась глазами за еле видный светлый блик, обрамленный черными углами и щетками. А еще темнота пахла. Сотни нечистых, смешанных друг с другом запахов. Запахи растений, пыльцы, воды, которую отстаивают в бассейнах, а еще воды, которая заснула и зацвела. Запах мокрых животных, так пахнет от ксиитов и оликантеров, прилетающих с весенними ветрами, запах помета, запах испорченных плодов. Не бывает, чтоб все пахло одновременно, думал Даэд, коротко дыша, чтоб избавиться от тошноты. Будто десяток разных витков смяли и растоптали, лишая порядка. И еще были запахи, которых он не знал.
Но полоса перед глазами, и правда, была видна. Еле-еле, как бывает в спальне, если светильник погас, а потом глаза привыкают. Но в спальне Даэда все рядом, протяни руку, и от ее тепла бледный свет растений на стенах появляется снова. А тут…
— С чего? С какого витка?
Темнота состояла не из привычного. Не из облачных прядей, освещенных скрытой луной, не из косой сетки небесного дождя. Не из сверкающих кристаллов снега, что вылетали на свет и снова исчезали во внешнем мраке. Не из гладких панелей комнатных стен. Она была вся неровная. Зубчатая, лохматая, с яркими точками небесных светил там, над головами. А под ногами сгущалась совершенно. И это было ужасно.
— Что?
— Тише! — Неллет сильно дернула его за руку, — молчи!
— Охотник ест рыбу?
— Мы наверху? — принцесса теперь шла позади, и он не решался оглянуться, чтоб не выпустить из поля зрения то, что она назвала тропинкой.