– Со мной все в порядке, – отведя его руку в сторону и хмурясь, буркнула я.
– И не думай! – строго сказала тетя и перешла на шепот: – Саша, мы берем только деньги, оставшиеся драгоценности, теплую одежду и сменное белье. Картины положить некуда.
– Да, тетя, но ведь мы тоже можем нарваться на воров! – взволнованно перебила я.
Оставалось только уповать на Божью помощь.
И тут я увидела Лайлу. Точнее, ее тело. На ней не было шубки, шляпки и даже сапожек. И лежала она лицом вниз. Но я сразу узнала ее красивую юбку, отделанную кружевами.
Прежде чем начать разговор, Матвей вывел нас с территории завода. Когда мы вышли к рынку, фонарь, стоявший у главного входа, осветил лицо парня, и я увидела, что он был в ярости: глаза сверкали, на скулах напряглись желваки, и он без остановки кусал губы. Я никогда таким его не видела и, честно говоря, изрядно струхнула.
Я улыбнулась на ее фразу «сто лет» и подумала о том, что моя внешность сейчас без слов отвечает на вопрос Лайлы. Я давно перешла в одежде на рабоче-крестьянский стиль. Всё для того, чтобы не сильно выделяться, да и из-за моей учительской работы тоже. Кроме уже не той одежды, Гертруда ежедневно рассказывала мне и о моем лице: «Ой, Сашенька! Какие у тебя впалые бледные щечки, подглазицы!..»
Но то ли он не слышал, то ли был настолько в ярости, что не контролировал себя.
Наконец вернулся Матвей, огляделся, оценил обстановку и громко объявил:
Впрочем, что сейчас переживать о том, что не случилось. Лучше сосредоточиться на другом: хочу уехать отсюда, и это – главнее!.. Тётя права: я не смогу ничего изменить. Если и я, и Алексей выживем в это трудное время, и если всё-таки есть судьба быть нам вместе, то всё равно произойдет то, о чем я мечтаю.
– Вы помните тропинку между рынком и кирпичным заводом? Там еще два забора с двух сторон?
Я послушно сделала то, что она велела. Заметила, что у меня дрожат руки.
На фоне серого невзрачного города Лайла выглядела замечательно: темно-красные замшевые сапожки, черная короткая пушистая шубка, шарфик и маленькая шляпка – под цвет обуви. А также длинная, широкая черно-бордовая юбка – великолепная комбинация ткани и вязаных вручную кружев. Вещи были не новые, что невольно бросалось в глаза, но все равно сильно выделялись на фоне шинелей, старых женских пальтишек, ватников… Я даже вспомнила, что этот наряд Лайла иногда надевала, когда работала в гимназии.
– Петр Прохорович, где вы?
– Саша, ты где? – услышала я громкий шепот тети.
Я в последний раз осмотрелась. Заметила, что моих картин на стене нет. Значит, тетя не забыла, и они были спрятаны в тайник.