Она начала протискиваться между досок. К счастью, щель оказалась достаточно широкой, и через полминуты Гертруда тоже исчезла за забором.
Опять в ответ молчание.
Там она, стараясь не шуметь, отковырнула одну из досок на полу.
Хотя побег отложился на одни сутки, однако, меня с утра того пятничного дня начала колотить мелкая дрожь. Я постоянно мерзла и куталась в шаль.
– Саша, переодевайся, – тихо скомандовала тетя. – Через тридцать минут мы выходим.
Вокруг никого не было. И Матвей, не опасаясь быть услышанным, прямо спросил тетю:
Наконец мы подъехали к рынку. Извозчик остановил лошадь. Мы вышли, а тетя, повернувшись к извозчику, расплатилась. Он тут же укатил. Ему было абсолютно неинтересно, куда это на ночь глядя отправились три женщины…
Может…
Мы сделали то же.
Матвей настолько крепко сжимал руку, что я чувствовала боль. Попыталась освободиться. Не получилось.
– Дождемся завтра. Твой Матвей зайдет утром за тобой. Может заметить. Начнет думать, в чем причина… Не будем рисковать…
Весь этот период с утра я была в приемнике с детьми, а вечером – в церкви.
– Петр Прохорович, вы где? – громко прошептала тетя.
Рынок закрылся пару часов назад. Но рядом с воротами все еще сидело двое нищих. А сквозь решетку ограды было видно, что на пустой территории рыскали голодные собаки в поисках остатков еды.
– Матвей, прошу тебя! – взмолилась я. – Гертруда себя не очень хорошо чувствует!
Мы с Матвеем переглянулись: он подмигнул, я улыбнулась в ответ.
Еще вчера мы договорились, что оставим в комнате все так, как будто ушли ненадолго… Не будем прибираться, выбрасывать мусор из ведра…
Я пыталась удержать ее, но она была слишком тяжелой. Женщина грузно опустилась на колени, почти упала на землю, крепко схватив меня за руку.
Гертруда зашептала:
– Не знаю, – шепотом, с трудом выдавливая каждое слово, ответила она. – Вроде договаривались встретиться на заводе.
– Это письма мужа и те фотографии, которые я решила не брать с собой, – пояснила тетя, и в глазах ее мелькнула грусть. – Сюда мы положим и твои картины. Думаю, они поместятся даже вместе с рамками. Когда-нибудь мы вернемся домой… Я надеюсь…
Было очень тихо. Казалось, здесь даже мышей нет.
Обе – и она, и тетя, – были в приподнятом настроении. На столе стояла картошка, вверх поднималась струйка полупрозрачного пара. Похоже, они не только решили все дрова истратить, но и деньги. Ведь цена на картошку на рынке была сумасшедшей.
– Надень на шею, Саша. Там деньги.
Мы с Гертрудой выскользнули в коридор. Там, к счастью, никого не было. Голоса соседей были слышны на кухне и в комнатах.