Он помолчал. Наверно, пытался понять, сплю я или нет. Потом продолжил:
«Не страшно! – подумала гневно, вспомнив Матвея – наверняка он спрятал! – Я и в твоей одежде могу уйти».
– Хочу.
Интересно, сколько я уже здесь? Просыпалась днем, а сейчас вечер. То есть прошли целые сутки. Неужели я так долго спала?
Меня дернуло от последнего слова.
Можно было бы заплакать, но меня неожиданно охватила злость. Не буду! Не дождетесь!
Он, довольный, хмыкнул:
Сейчас я успокою себя и свое выстукивающее дробь сердце, а потом поговорю с ним…
…Но он не сделал мне ничего плохого. Просто отшвырнул прочь полено и выскочил из комнаты. Да так сильно хлопнул дверью, что со стены упала вешалка с одеждой.
– Ой, извините! – и подалась налево.
Свои действия я начала с поиска верхней одежды, которой почему-то не было на вешалке рядом с курткой Матвея. Огляделась вокруг. Странно, где она? Заглянула под кровать, под парты, даже за сложенную около печки поленницу… Нет.
– Есть хочешь?
Я скосила глаза, чтобы найти ответ на мой вопрос. И увидела дремавшую рядом, на стуле, Гертруду.
Память медленно начала ко мне возвращаться. Вспомнилось, что этот класс теперь вовсе не класс, а комната, где живет Матвей.
– Я постараюсь… Но это еще не сейчас. Ты же видишь, что в стране…
На полу у входа лежал ватник. Напялив его на себя, утонула в его просторах. Вроде Матвей не такой большой. Наверно, не его. А-а, неважно. Шагнула внутрь больших валенок, стоявших здесь же. Шапки не нашлось…
Матвей тихо зашел, прикрыл осторожно дверь и постоял у входа. Свет не включал. Стараясь не шуметь, медленно закрыл дверь на щеколду.
– Ты. Никуда. Не. Пойдешь, – чеканя каждое слово, произнес он. – Отныне ты всегда будешь жить здесь.
«Ладно, подниму воротник. Добегу быстренько, тут недалеко» – решила.
– Не сегодня! – прозвучал твердый ответ, и стало понятно: спорить бесполезно.
В следующий раз, когда я очнулась, Гертруды в комнате не было. Потолок уже не казался таким белым: наступил вечер или, может быть, ночь. У камина возился Матвей, в мою сторону не смотрел.
– Привет, Тикунья.
Она подвинулась в том же направлении. А потом вдруг стала напирать на меня своей тощей грудью.
«Тётина гимназия!» И не просто ее гимназия, а тот самый кабинет, где когда-то проходили уроки арифметики.
– Матвей просил присмотреть за тобой. Шагай назад, а то как поддам!.. И что он в тебе нашел? Такого парня захомутала, подлюка.
– Сашенька! Милая моя девочка! Как ты нас напугала!
– Саша, как ты? – в его глазах плескалась тревога.
Что ж, я так я.
– Помочь тебе сесть?
Меня распирало негодование. Я снова стала отмерять расстояние, шагая по комнате – туда-сюда, туда-сюда, – и все внутри клокотало… Да как он смеет! Что он позволяет себе? Все равно уйду, и удержать меня он не сможет.