Как легко себе представить, такое сообщение вызвало в Англии определенную реакцию.
Непогода на три дня задержала выход Уоткинса. Пока участники его партии ожидали в Базовом лагере, собаки, которые должны были тащить их нарты, рыскали вокруг барака и копались в мусоре среди таявшего снега. На уровне моря зима уже сдала свои позиции.
20 апреля Курто на несколько минут зажег свечу и записал: "Осталась всего одна свеча. Керосина почти нет. Целый день лежал в темноте, обдумывая идеальное плавание и идеальный обед. Ступня левой ноги распухла. Надеюсь, это не цинга".
На следующее утро, 21 апреля, спасательная партия выступила в путь. Стефенсон, Уэйджер, Бингхем и я вышли с ней, чтобы помочь преодолеть первые крутые склоны. Попрощавшись, мы долго следили за тремя нартами, удалявшимися, двигаясь друг за другом, к краю белого горизонта. Затем нам больше ничего не оставалось, как вернуться в Базовый лагерь и ждать возвращения товарищей - через три, или шесть, или даже восемь недель.
Вряд ли кто-нибудь из нас сомневался в том, что они отыщут станцию. На Ледниковом щите зима сменилась летом. Снежная поверхность была гладкая, и погода сравнительно мягкая. Поэтому партия взяла радиоприемник для приема сигналов времени и могла определять свое местонахождение с точностью до ста кв. метров. Все ее участники были опытными штурманами, в особенности Раймил. Именно он впервые определил координаты станции "Ледниковый щит", когда организовал ее прошлым летом. Он, Джино и Фредди, конечно, найдут палатку, если даже им придется перерыть весь снег над определенным ими участком... Но что обнаружат они внутри? Никто из нас, остававшихся в Базовом лагере, не мог ни за что поручиться. Мы жили в напряжении и тревоге.
22 апреля, на следующий день после того, как партия Джино исчезла за белым горизонтом, мы получили по радио первый отклик на донесение в Англию. Экспедиционный комитет выражал большое беспокойство за судьбу Курто и задал ряд вопросов. Лемон ответил на них и добавил, что Уоткинс не считает положение безнадежным и что все возможные меры приняты. Откровенно говоря, мы были несколько повышенно чувствительны.
Это было все, что мы в Гренландии в то время знали о происходившем в Англии. Но 23 апреля Комитет решил опубликовать имевшиеся в его распоряжении сведения и направил краткое сообщение в газету "Таймс", которой принадлежало право опубликования материалов о нашей экспедиции. На следующий день "Таймс" напечатал это сообщение под заголовком: "Опасения за судьбу Курто".
Дело вряд ли могло этим ограничиться. Другие газеты подхватили. Вопрос шел о представителе знатной семьи, которую или о которой все знали, "брошенном на Ледниковом щите". В последующие дни было опубликовано несколько любопытных заметок. Одна из них имела заголовок: "Ему грозит опасность от волков". Самая интересная (если бы кто-нибудь из нас был расположен по достоинству оценить ее) появилась в одной французской газете. В корреспонденции сообщалось, что мадемуазель Огюстин Курто, единственная женщина - участница экспедиции, провела зиму одна в 225 километрах от остальных и что все попытки мужчин добраться до нее оказались безуспешными.