Анриппе нравился этот царь. Он любил таких, честных и бесстрашных.
— Мои знания едва ли половина математических достижений человечества. Не хватало времени уделять ей достойное внимание, к сожалению.
— Это не пират, наш зерновоз.
— От нас требуется помощь?
Понятно, чтоб мать не увидела. Интересно, у неё своя агентура есть? Надо присмотреться к новому окружению.
Вопрос был риторический, Агриппа даже не обратил на него внимание. Царь не дурак, дурака бы на эту роль не выбрали. Комосик ответа и не ждал.
— Людям нужна вера. Пусть будет Марс — как первая цель объединённого человечества. Там они и узнают настоящее имя создателя. Ну скажи, чем плоха религия, которая служит благой цели? Ведь цель благая. Так?
— Прав, прав. А здорово вы тут развернулись, уже настоящий город.
— Тем более, не тебе судить.
— Артиллерийский боезапас ещё не тратили, только ракеты пожгли. Удержатся.
— Ну так. К чему ты ведёшь?
Перехватив недоумевающий взгляд, Вар поправился.
Гай спросил у Вара взглядом разрешение, и передал трубу приятелю, тот повторил священнодействие. Корабль был отлично виден, пузатый купец, на таких Маробод уже успел попутешествовать. Он разочарованно выдохнул, уж больно хороша была идея. Труба вернулась к Вару.
Он мечтательно хмыкнул, и словно попробовал слово на вкус.
— Палуба не выдержит. Специальные корабли надо строить.
— Что пишет твоя мать?
Вождь Вигитор в словах центуриона не сомневался, от сына он многого наслушался. Через год сожрут. Обычные мужики порвут воинскую элиту племени, так и будет. И куда их теперь девать? В гладиаторы не продашь, шутит центурион, там половина родственники. Куда бы их с пользой потратить? У остальных германских вождей было, куда пристроить своё буйное воинство. На севере жизнь бурлила, там ловили пиратов, отправлялись в набеги на восход, а бывало и друг с другом ссорились. У Вигитора же был кусочек посреди бескрайних римских владений. Богатых и кажущихся беззащитными, рано, или поздно, но он эту банду сдержать не сумеет, слишком большой соблазн.
— Меценат троих прислал. Я их с трёх сторон на высотках разместил.
— Пусть будут просто деньги. Изобрази на них наших богов, Гай.
Иерусалим был в осаде. В городе, от сжимаюшихся тисков железных римских легионов, было не протолкнуться от беженцев. Там царил страшный голод, и только фанатичная вера иудеев в то, что бог обязательно поможет, давала им силы к сопротивлению. Иудеи ждали штурма и готовились принять последний бой. Победный. Несомненно победный, бог поможет. Жевали кожаные ремни, пили собственную мочу, но не сдавались. Римляне же никуда не торопились. Почти год Павел Фабий Максим методично отжимал иудеев в проклятый город, и теперь все, оставшиеся в живых, сидели там, в этом легат был уверен. Если и ушли, то считаные единицы. Условия у него были чуть ли не идеальные. В антииудейский союз удалось вовлечь всю округу, до последнего аравийского вождя и парфянского сатрапа, благо иудеи сами очень для этого постарались. По времени никто его не торопил, главное, сделай качественно. Максим и сделал. Если кто-то и проскочил, то только чудом. Потери совсем незначительные, серьёзно вляпался опять только Двадцать Второй Дейотаров, когда отбивал Петру. Две когорты потеряли при захвате порта, там пришлось торопиться, но всё-равно, дрянь легион. Сегодня для них всё решится, поможет им бог, или нет. Вар опустил подзорную трубу и повернулся к Максиму. В его взгляде читалось предвкушение чего-то небывалого.