— Назови мне имена этих людей, — подобно сытому коту, промурлыкал мужчина, — первый будет помянут в Храме Полночных, второй будет казнен, и его голова украсит стену Иллерона.
Тана прикусила губу. До боли, до металлического привкуса крови на языке. Подняла взгляд на Мер-даланна. К Забвению все… Пусть он ее накажет, пусть выбросит вон…
Потом ее попросили подняться, намылили все тело и голову, затем смыли пену чистой водой из принесенного ведра.
И сжалась в комок. Казалось, что сейчас он вернется, и произойдет то, к чему она уже почти привыкла. Но — из коридора донеслась забористая брань, прерываемая визгливым голосом Сей-шана, и дверь закрылась окончательно. Тана усмехнулась и стала ждать.
— Мне хватит простой кровати, — покачала головой Тана.
— А она, гм, дева? — казалось, работорговец от души потешается над вспыльчивым воякой.
Тана молча кивнула. Мужчина подал ей руку и, как только ее пальцы легли на широкую мозолистую ладонь, он резко дернул Тану к себе. Она не сопротивлялась — к чему? — и позволила обнять себя за талию. К слову, очень властное и одновременно нежное объятие получилось.
— Пятая.
И улыбнулся. Почти как Уннар-заш.
Между тем улочки становились шире и чище, кое-где замелькали дома, сложенные из белого камня и крытые плоскими чешуйками из такого же материала. Тана чуть приободрилась и даже принялась с интересом осматриваться, насколько ей это позволяло черное покрывало, наброшенное на голову.
Мер-даланн продолжал скучать. Он подошел к Тане, потрогал ее за плечо, как будто оценивая масштаб черного кровоподтека, оставленного сапогом Дей-шана.
— Нет, — она мотнула головой, — сложно забыть имя того, кто был добр и благороден.
— Пойдем, посмотришь. Если удачно продашь, твоя десятая часть.
«Приближенный к государю», — поняла Тана и улыбнулась.
— Тот, кто тебя бил и насиловал? — в голосе рабыни было понимание, — не переживай, с ним что-нибудь все равно случится. Такие, как он, долго не живут. Ты будешь жить, а он — нет.
— Я тоже этого хочу, — он повел плечами, — но есть кое-что, Тана, о чем я намерен тебя предупредить. Я желаю, чтобы, говоря со мной, ты говорила не с хозяином, а с мужчиной, которого уважаешь. А если чего-то захочешь, то просто скажи.
Теплая вода лилась и лилась на макушку, смывая грязь, смешиваясь со слезами. Как, оказывается, немного нужно для полного, всеобъемлющего счастья! Тана сидела, прикрыв глаза, слушала, как плещется вода, и не было сил даже думать.
— Хороша, полночные тебя дери! Конечно, не мешало бы откормить чуток, но и так пойдет. Глаза-то какие, мать моя! А волосы? Жаль, что коротки…