Подруг ей не хотелось. Откуда-то, из прошлой жизни, всплывало понимание того, что подруги — предают, постоянно делают гадости, и лучше таковых не иметь, чем потом в самый неподходящий момент обнаружить битое стекло в туфлях.
В самом деле, они почти не разговаривали. А чуть раньше она даже сболтнула большую глупость.
— Мер-даланн захотел, чтобы я обучалась письму и счету, — неохотно продолжила Эви, — наверное, он хочет потом продать меня какому-нибудь мерзкому старикашке.
Единственным предметом мебели этой светлой комнаты была кровать, на которой, укрытый простынями, лежал человек. Его лица было почти не разглядеть из-за обилия компрессов, перевязанные руки покоились поверх простыней, бессильно вытянутые вдоль тела. Тана, не веря собственным глазам, уставилась на ежик седых волос, затем перевела взгляд на Мер-даланна. Она молчала — слишком много слов, бестолковых и неуместных, толкалось и крутилось в голове. Как выбрать нужные? Потому Тана молчала. А потом взяла большую руку Мер-даланна, подняла ее и приникла губами к тыльной стороне ладони. Ответом стала скупая мужская улыбка. Мер-даланн обратился к замершей Эви.
Долго идти? — шепотом уточнила Тана. Тяжелые, словно осуждающие взгляды охранников липли к спине, заставляя ежиться и поневоле еще крепче стискивать запястье Эви. На задний двор, быстро шепнула девушка, и стало понятно, что она тоже боится.
— Мне страшно. Пойдем, а?
Улыбка Эви из теплой стала ледяной, по большому счету не подобающей простой рабыне. Она молча вышла, аккуратно прикрыв дверь.
— Я отряжу верных людей на его поиски, — прошептал он, — не волнуйся, ты увидишь его голову. Умирать он тоже будет долго и мучительно.
— Говори. Хотя кто я такая, чтобы выполнять чьи-то желания? Эви, я такая же рабыня, как и твоя мать.
— Он лежит связанный, избитый и наверняка без сознания, — холодно заметила Тана, — к тому же, если бы он мог кому-то навредить, то уже давно был бы на свободе. Забвение! Если уж не хочешь меня отвести, то скажи, как туда пройти… Я сама…
Ненароком она вспомнила, как была напугана Эви, когда Мер-даланн застал их рядом с медленно умирающим визаром. А если подумать, что Эви больше не заходила, то…
— Не много ли на себя берешь, женщина? Я решаю, когда мне говорить с тобой, а когда — не говорить, — выдохнул Мер-Даланн, — вы не должны были покидать покои. Какого Полночного вы здесь делаете?!!
Тана прислонилась лбом ко лбу Мер-даланна, заглянула в глаза. Оказалось, что они совершенно такого же чайного цвета как и у Эви, а в хитрых морщинках прячется улыбка.