— Мер-даланн никого не примет ночью. Таков порядок, и мой брат не станет его нарушать.
— Мне не нравится хозяин, — Лисса даже приподнялась на локте, — он на меня пялился так, как будто я одна из тех девок, что отправляют постояльцам.
— Ты и меня узнал, — сухо отметил Уннар, — и теперь знаешь, что я жив.
— Я видела твои кишки, — пояснила та, — когда шила их и водружала на место.
— Потому что изначально вы были экспериментальной расой на основе искусственно сконструированного генома, — тихо вымолвила Лисса и умолкла.
— А знаешь, — в тон ему ответил Уннар, — за такое убивают. Быстро, но больно.
Уннар отстраненно подумал о том, что сейчас, без мешковатого покрывала, Лисса просто убийственно красива. Лунный свет искрился в ее косе, черной змеей спускающейся до пояса. В лунном же свете ее кожа казалась мраморной, а глаза — парой бриллиантов. Лисса не была женщиной во плоти, а скорее — одним из полночных духов.
— Да, — он кивнул, нырнул в кошелек и достал оттуда полновесный серебряный драхм.
— Ты должен быть доволен, — с усмешкой сказала женщина, решительно шагая в темноту, — доволен, скажи?
— Ты смеешь мне перечить? — вкрадчиво спросила она.
Она вздохнула и умолкла. Затем проворчала:
Это странное имя крысиный князь носил не просто так: в отличие от сынов Зу-Ханн, смуглых и черноволосых, он был совершенно бесцветен. Белые, почти прозрачные волосы, убранные в косу, такая же борода, стриженная коротко, на военный манер. А радужки красные как у кролика.
— А в кувшине что?
Зима ухмыльнулся и, особо не раздумывая, ткнул пальцем в Лиссу.
— Ты!.. Ты выжил! — просипел Дей-шан, — побери тебя Полночные! Чтоб тебя в полночном царстве…
— В степи умереть легко, — наглец хохотнул, ладонью хлопнул по темной столешнице, — мне тут сподручнее. Да и отец дело завещал продолжать.
— О, еще одна баба, — просипел Дей-шан. Его лицо перекосилось от боли, но он все еще стоял на коленях и даже силился подняться, опираясь в землю клинком, — да тебе везет, щенок!
Богатых и бедных Иллерона разделяла дорога, змеей обвившая лучшие дома и улицы. Называлась эта дорога «золотым поясом», прозрачно намекая на происхождение публики, чьи жилища оставались внутри. Чем дальше от «золотого пояса» — тем беднее, зловоннее, опаснее.
Он еще раз обернулся к Лиссе — та молча кивнула и стала, опустив глаза долу и сложив ладони на животе. Покрывало окутывало ее фигуру с головы до ног, пряча стройный стан, узкую талию, легкие бедра…И это было хорошо, по крайней мере оставался шанс, что в ней не распознают тонкую женщину, которая стоит на местном невольничьем рынке целое состояние.