Уннар помолчал, прикидывая, к чему может привести подобный треп. Весь жизненный опыт подсказывал, что такие разговорчики как раз и заканчиваются жестоким мордобоем — чего определенно не хватало в «Черепе норника».
— Ты хотел встретиться с тем, кто все про всех знает. Я его привел, — и, низко поклонившись одному из вооруженных мужчин, добавил, — Зима, вот тот воин, который искал с тобой встречи.
— Я не знаю.
— Ну, ладно, — пробормотал он, — раз так, то и я вздремну.
Уннар быстро сбил засов и шагнул назад, впуская гостей.
— Она. Я и мои братья хотим ее попробовать. А потом вернем, заберешь.
«Глубокая нора» была дешевой ночлежкой, куда не гнушались хаживать самые отъявленные подонки. Уннар даже немного удивился тому, отчего Дей-шан отправился именно сюда, да еще с такими деньгами. Впрочем, полученное от Мер-даланна золото он мог припрятать в другом месте, а здесь отсиживаться на тот случай, если удачливого продавца будут разыскивать люди определенного сорта.
— Сначала Дей-шан, — он сидел, уставившись на собственные сцепленные в замок руки, — Мер-даланн не причинит вреда твоей дочери, а Дей-шан может убраться из города. И еще… Скажи, Лисса, а что будет, если твоя дочь не захочет уходить от Мер-даланна?
А Уннар стоял — и не мог пошевелиться, все смотрел и смотрел, как вслед за губами вниз потекли щеки Дей-шана, обнажая мышцы, набрякли, как переспелый виноград, и вытекли глаза… Из разверстого рта не доносилось ни звука, хотя Уннар точно знал, что Дей-шан заходится в крике. Попятившись, Уннар отвел взгляд, потому что как раз в этот миг весь Дей-шан поплыл, оплавился точно воск, и с громким хлюпаньем осел на землю. В проулке стояла мертвая тишина.
— Мне не нужны деньги проклятого, — с загадочной улыбкой ответил альбинос, — мне своих хватает.
Он глубоко вздохнул. Рассказывать не особенно хотелось, но раз уж госпожа визар желает знать — отчего бы не просветить ее?
И, развернувшись медленно пошла прочь.
Уннар понял едва ли десятую часть из сказанного Лиссой. Но, пожалуй, основную идею все-таки вычленил — о том, что Тане следует вернуться за стену Гиблых Радуг, а для этого ей следует попасть к визарам.
Уннар все-таки достал его, клинок вошел точнехонько под желудком и вышел меж ребер на спине. Дей-шан пошатнулся, медленно осел на колени. Пробулькал проклятие. Уннар достал нож, чтобы перерезать предателю глотку, но почувствовал, как на предплечье опустилась тонкая холодная рука.
— В степи, ближе к западным границам, есть храм Двенадцати. Это самые страшные и самые сильные духи полночного царства. Их мощи хватает, чтобы сдерживать потусторонних тварей от проникновения в наш мир. В храме можно провести ритуал соединения с женщиной, и тогда этот брак считается нерушимым даже после этой жизни. Тот, кто посягнет на целостность такого союза, проклят. Тот, кто обманет, упомянув храм и Двенадцать, проклят. Зима не захотел проклятия на свою голову, если я говорил правду, и не захотел связываться с проклятым, если я солгал. Проклятие, знаешь ли, легко липнет к другим.