Грузовичок мчался по пандусу, выхватывая из непроглядной тьмы лишь стенки узкого хода, ведущего по широкой дуге вверх. Пыли становилось все больше, и теперь она танцевала в свете фонаря, колеса иногда начинали пробуксовывать от количества пыли. И вдруг тесное пространство тоннеля распахнулось в громадный, невиданный простор. Я промчался еще, наверное, сотню метров прежде, чем позволил себе бросить взгляд назад. Темная фигура на длинных тонких ногах, почти неразличимая в прозрачном мраке, неподвижно высилась над входом в Аид. Погоня прекратилась.
Все еще чувствуя головокружение от того, что мне все-таки удалось вырваться, я забрался обратно в кабину грузовичка и тронулся в путь.
Я ехал весь остаток ночи — около четырех часов. Небо постепенно заволокло тучами, и к утру за моей спиной на горизонте осталась лишь длинная красно-оранжевая полоса рассвета. Хотел бы я остановится, чтобы полюбоваться этим видом, но нельзя было терять время. Так что я мог лишь замирая от восхищения поглядывать в зеркало заднего вида на разноцветные — от желтого до лилового — всполохи, окрасившие тяжелые буруны туч. Но скоро и это зарево заволокло, над землей поднялась сероватая дымка, и кругом остался только серый цвет. Грузовичок, приспособленный к ровным полам станции, пыхтел, раскачивался и подпрыгивал на каждой кочке, но все же целеустремленно преодолевал километр за километром.
Мне стоило немалых усилий не прибавлять скорости больше положенного: я смогу протянуть эти две с половиной тысячи километров, только если буду экономить заряд. У меня была с собой сменная батарея, но и с ней, по моим примерным расчетам, энергии едва хватало на такое путешествие. Уже в первый час я начал зябнуть, а ко второму порядком замерз, и теперь зябко ежился на сиденье.
Плюс сто очков опыта: не надо быть идиотом. Впрочем, смогу ли я еще где-то этот опыт применить? До Персефоны еще две тысячи двести километров. До Аида — триста, но какой от этого толк? Я не вернулся бы туда, даже если бы мог.
Я перехватил верхнюю скобу поудобнее и обернулся. За моей спиной далеко внизу стоял странный автомобиль с просторной открытой частью, на которой в полумраке я различил четыре человеческие фигуры.
Я проснулся от резкого рывка и тяжелого тупого удара в грудь. Не знаю, сколько там процентов жизни с меня слетело от этого удара, но это было чертовски больно. Я скорчился на сиденье, пытаясь вдохнуть, и совершенно не понимая, что происходит. Мир вокруг как-то накренился, и под аккомпанемент громкого металлического скрежета мой грузовичок, и я с ним, неумолимо поползли куда-то вниз. Только теперь я увидел то, от чего сердце у меня подпрыгнуло куда-то к горлу: грузовичок медленно сползал с отвесного края обрыва. Единственным, что еще удерживало автомобиль от падения, был кусок бетонного ограждения, от столкновения с которым я проснулся. При ударе грузовичок зацепился передней частью за ограждение, развернулся и теперь кренился на один бок над бездной.