В ближайшем же городке, где они решили остановиться на ночь, немногословный кузнец подковал Грата, долго цокал языком и качал головой, глядя на его поджившие раны, затем похлопал его по холке и пожелал удачи. Жеребец, как бы понимая, кивнул в ответ.
– Они так смотрели на тебя, – обида, казавшаяся поначалу пустячной, разрасталась.
Она уже пытается свести один такой. Пусть это не цветок, и даже не веточка. Это три полосы, как будто оставленные хищной лапой зверя. В ту же самую ночь, когда на руке Норта расцвёл её цветок.
Не нужно пытать его дальше и вызывать лишние подозрения. Стараниями герцогини случилось то, что случилось. Вины Полины перед верховным князем и его сыном нет.
– Будет вам замок, даже с хозяином, – не поддержал шутку Норт.
– Сын Шаота, Кортен, женившись, получит столь же сильного зверя.
– Я это уже понял, – голос оборотня был ровен и безэмоционален. – Я затеял этот разговор для другого – со следующей ночи нам придётся делить одну спальню. Метка ещё совсем свежа, и окружающие не поймут, если мы будем проводить ночи порознь.
– Узду! – коротко бросил Норт.
– А сейчас… – Лина даже повернулась всем телом к Норту.
– Мы росли вместе. Дружили, сбегали с уроков, дрались, как без этого, – Норт улыбнулся, вспомнив какой-то эпизод. – Существует практика отдавать своих сыновей ко двору верховного князя. Это, во-первых, сближает детей. Во-вторых, дисциплинирует их отцов. Ну, и в-третьих, выявляет потенциал каждого. При дворе верховного князя мы познаём науки, учимся искусству боя и управления. Никогда не следует исключать, что любой может стать следующим верховным.
– Мой Тиша, – шепнула она, улыбнувшись.
– Детей отдают в заложники?!
– Хватит с тебя этого, – об утоптанную дорогу звякнула и покатилась золотая монетка. – Распрягай! – распорядился Норт.
Монетка исчезла в жадных волосатых руках прежде, чем улеглась на бок, а караванщик принялся спешно распрягать свой товар. К большому удовлетворению Лины, напоследок Грат пребольно укусил своего обидчика за плечо. Тот вскрикнул, замахнулся, было, для удара, но, заметив полыхнувшие неподдельным гневом глаза рассерженной ведьмы, грязно выругался и уже осторожнее закончил дело.
– Я запомню ваши слова, – произнёс оборотень, а потом, как ни в чём не бывало, добавил: – Вы не будете возражать, если я разомну своего зверя? Он ещё очень молод, и ему сложно долго находиться в этом тесном теле.
– Это значит, что каждый оборотень знает, что ты – моя жена, а я – твой муж. Никто из оборотней не смеет глянуть на тебя, как на женщину. Вернее, не так. Побоится глянуть.