— Неважно. Хотя… ты и так знаешь. Все дело в кознях Сатаны. За последние лет пять он доставил нам столько проблем, что выть охота. Но об этом ты тоже знаешь. Впрочем, если быть честным до конца, то дело не только в нем. Мать когда-то напортачила, я до сих пор не компенсировал ее потери.
— Дорогой, ты здесь? Такой шторм, я хотела убедиться, что ты… О. — Женщина остановилась посреди гостиной, явно смущенная. — У тебя гости?
— В спальне.
— Оденься.
Максим замер и недоверчиво спросил:
— Я никогда не охотился и ненавижу кровь.
…Так и не уговорив мать убраться, Максим силой поднял ту с дивана и выпроводил из квартиры с яростным криком:
Фрэнки смутилась и хмуро отступила, по дороге вырвав футболку у него из рук. С вызовом глядя на Максима, чертовка с нескрываемым презрением распустила узел на полотенце, и оно упало к ее ногам.
Максим тоже смеялся, и это был первый раз в жизни, когда Фрэнки слышала его смех. В сердце будто лепестки роз приземлились, окутывая нежностью, и Фрэнки перестала вырываться. Когда Максим бросил ее на кровать и упал рядом, она нехотя поднялась и села, свесив ноги. Из груди рвались слова, и она должна была признаться хоть в чем-то. Она не могла сейчас отдаться ему телом, но душой вполне была способна поделиться. Для Фрэнки это было привычно и знакомо — делиться теплом.
— Да какая к черту невеста? Нет у меня невесты, у нас с ней договор… Все, молчи.
— Алло! Роберт! — рявкнула она. — Сколько можно до тебя дозваниваться?! Чтобы вечером был дома, иначе прикончу! У меня?! Нет, у меня не поехала крыша! У меня все просто зашибись!!! — последние слова она надрывно проорала прямо в микрофон, отняв смартфон от уха.
Она сама не поняла, в какой момент дошла до точки кипения и вспылила. Раньше с Франсуазой не случалось таких вспышек-истерик, когда перехватывает дыхание и темнеет в глазах. От кончиков пальцев вверх до самой макушки поднялась волна паники, и Фрэнки устроила скандал. Она не могла остановиться, но с каждым криком становилось легче, как будто накопленный за жизнь протест выплеснулся наружу.
Осторожностью эту конкретную девушку не поймать, уйдет. Приманка тоже вряд ли подействует. Придется задействовать свое лучшее качество — наглость.
Она боялась поднять взгляд на Максима, но преодолела себя и попросила:
— Зачем грубишь? Где она?
— Я упаду…
Максим воспринимал людей не как схему с набором функций и отдельных качеств. Он давно вырос над собой и видел человека как цельную сущность, подмечал, развивается ли она или застряла на каком-то этапе. И как бы Фрэнки ни сбивала его с толку своим поведением, он не мог избавиться от ноющей иголкой в сердце надежды, что Фрэнки зацепила его не по ошибке.