– Ой, е! – только и сказал Олег, кинувшись в ноги мутанту с веником наперевес. Как бы силен и могуч тот ни был, против законов рычага особо не поспоришь, и потому споткнувшийся об инвалида громила утратил равновесие. Правда, близко познакомившиеся с лапами твари ребра парня едва не треснули, зато прорыв был остановлен. И тут же о голову нелюдя сломал свою доску молчаливый ведьмак, вышибив уголком оружия один из двух глаз противника. – Ребра!
– Угу, – откликнулся некромант, которого раньше никто и никогда не называл по имени. И теперь Олег знал почему. – Оно в меня после такого все равно же не полезет. Фу-ух. Черт, не знал, что могу настолько вымотаться.
– Хм… А что мы, собственно, теряем? – мгновенно отставил в сторону мысли о суициде Горнелко и, подавая пример, метнулся в ближайшую камеру. – Оп! И тут кукла!
Новый взрыв заставил людей вздрогнуть. Но тюрьма осталась целой и невредимой, только слегка зазвенели стекла маленьких оконец, через которые наружу смогла бы протиснуться максимум кошка. За первым разрывом последовали второй, третий, четвертый и пятый… Звуки были то тише и дальше, то сильнее и ближе.
Обитель мертвых превосходила по площади обычную трехкомнатную квартиру раз в пять, и из четырех ее стен три имели вид металлических ячеистых сот. О содержимом их гадать не приходилось. Над отдельными секциями висели таблички, где почему-то на немецком сообщалось о нахождении внутри девяти разных категорий тел. Чем они различались, правда, было не сказано. Видимо, работавшие тут патологоанатомы… Или все же некроманты?.. Должны были знать это и так. Внутри просторного помещения царила уже не прохлада подземелий и даже не морозец улицы, а настоящий арктический дубак. Видимо, магический аналог кондиционеров кто-то здесь выкрутил на полную катушку, чтобы сохранить ценное и, главное, редкое содержимое. Банки. Сотни и тысячи банок, внутри которых в ярко-фиолетовой жидкости плавали органы людей, стояли вдоль полок. Правда, часть их была еще пустой… Но несколько хирургических столов, на одном из которых еще лежало распотрошенное тело мужчины лет тридцати, подсказывали, что это явление временное. Часть внутренностей источника ингредиентов, по понятным причинам запрещенных к свободной продаже и добыче, оставалась на месте, а вот вторая уже была разложена по прозрачным стеклянным контейнерам. И даже снабжена этикетками.
– Воистину аминь, – согласился поп, косясь через плечо. – Такой аминь, что мне теперь на Бахаря[18] епитимью накладывать придется… Ведь за один и тот же грех дважды не судят, а у нас последнее время что-то много развелось крыс канцелярских в церковных ризах, пороху в жизни не нюхавших… Грешник, неделя строжайшего поста тебе! Слышишь меня, нет?