— Нет.
— Я.
— Чего орешь-то? Ну отверну тебе яйца. Без яиц тоже жить можно. Я же вот живу.
— Я не стремился тебя этим обидеть.
— Я не набрался! Мне подмешали клофелин.
Аж передергиваюсь, представив.
— Пока попользуюсь им. Опять-таки, глядишь, кто-нибудь интересный на него позвонит.
Егор хватает телефон. Смотрит и потом кивает мне — есть.
— Позвони Приходченко.
— Выпить, — на ушко шепчет Яблонский, и я подпрыгиваю от неожиданности.
Слушает. Хмурится. А после отворачивается так ничего и не ответив. Ну и хрен с тобой!
— Крепко ты их.
— Но если знал он, кто именно его жену на тот свет, по сути дела, отправил, нанял бы киллера — и вся недолга.
— Но…
— И кто же ты?
— В твой? — усмехается так широко, что видны все зубы — белые и, как мне кажется, необычайно острые. — Несомненно, моя радость. И станет его истинным украшением.
Оглядывается по сторонам, пихает меня за выступающий угол гаража, а там кладет ладонь мне на макушку и начинает толкать мою голову вниз, одновременно выпуская на волю из своих штанов то, чем его так щедро наградил бог. Обычно он дает возможность действовать мне самой. Как-то смущенно пояснил, что в юности у него был случай, когда по неопытности он своим «прибором» (ну никуда от этого словечка!) травмировал своей даме сердца гланды, и ей пришлось даже обращаться к врачу… Но сейчас он похоже начисто забыл об этом. Двигается он так энергично, что в какой-то момент я даже отстраняюсь и начинаю кашлять, давя рвотный рефлекс. Но отдышаться он мне толком не дает. Кончает бурно, со свистом втягивая в себя воздух через стиснутые зубы. А потом… Потом Егор как обычно все портит. Смотрит сверху вниз, в глазах что-то подозрительно похожее на злость.
Вскидывает удивленные глаза. Забираю у него телефон.
— Машуня… Ты там как?
Утром в фитнес не иду. Торопливо проделываю комплекс «дежурных» упражнений прямо в номере, принимаю душ и сажусь в седло мотоцикла. Есть не хочу совершенно. Меня раздирает нервное возбуждение. Еду не в цирк, а сразу в гостиницу к отцу. Вряд ли он окажется такой ранней пташкой, чтобы в 9 утра уже быть на рабочем месте.
Точно. Еще в номере и спит. В комнате все так, словно я тут пару дней назад и не появлялась — все следы сделанной мной уборки потерялись под новыми завалами. Убираюсь снова, а попутно обыскиваю все потайные уголки — ничего. Пакетика с зельем нет. Что это может означать? Дернул вчера все, что было? Тогда сегодня, наверно, точно пойдет за новой порцией…
* * *
* * *
* * *
— Полюбила музыканта
За Чайковского таланты.
Оказался, вот те раз,
Онанист и педераст.