— У меня отец сегодня ночью умер.
— У меня, Маш, склероза пока нет. Анька, правда, в этом иногда сомневается, но я-то сам точно знаю.
Беру в руки. Красивая… Очень красивая. И очень молодая. Лицо какое-то… беззащитное. И очень уязвимое.
— Незачем, Маш. Да и не мой это стиль, знаешь ли.
— Маш, я так и не понял, что тогда…
— Проходил. К выходу-то как раз мимо…
— Проблема. Я-то в тебя совсем не верю.
Склоняется поближе так, что ощущаю запах застарелого перегара.
За эти дни успеваю не только организовать похороны и поминки, но и съездить в Москву к Приходченко. Уже с ним иду к «следакам» из спец-группы. Обещают поподробнее узнать про хозяина «Корп-Инкорпорейтед». Оживляются, когда рассказываю о том, что отец подсел на наркотики в Италии.
— Вы знали, что он наркоман?
— Наркотики?
— Федечка, а ты, случаем тот телефончик не помнишь? Или, может, записал где?
На Валдай добираюсь без приключений. Да и какие особые приключения в поезде? Пока отъезжаем от Москвы, постоянно звонит телефон. Видимо Приходченко был не больно-то сдержан на язык и про мою беду рассказал всем, кому смог. Первым звонит Федька. Неловко высказывает свои соболезнования. Предлагает любую возможную помощь. Упрекает, что раньше не позвонила… Потом в трубке возникает Ксюха. Они с Серегой все еще в Париже, но слышно ее, как ни странно лучше, чем Федьку, который ко мне территориально значительно ближе. Тоже выражает свою печаль по поводу смерти близкого мне человека. Жалеет, что ее не оказалось рядом, чтобы помочь.
— Да боже упаси! И не думали, Маш! Радовались. Думали, выпивать наконец-то бросил… Он, правда в последнее время, ну, после того, как с тобой та история приключилась, и так меньше стал, — щелкает себя по горлу характерным жестом. — А тут и вовсе завязал.
В гостинице по-прежнему пусто и тихо. Поднимаюсь на свой этаж, открываю дверь в номер и чуть не вскрикиваю от неожиданности, когда мне навстречу с кровати поднимается Егор. Обида на него за то, что так и не появился рядом, когда был так нужен, за то, что так и не перезвонил, так и не разделил со мной боль, которую мне причинила смерть отца, вспыхивает с новой силой. Что ему теперь-то нужно?
— Люди помогли… Яблонский, папины коллеги из цирка…
— Прости.
— Некогда, Маш! И поговорить нам тоже сейчас некогда, а хочется. Не понял я тогда ничего. Зря ты отказалась от того, чтобы я тебя ночью с поезда встретил. Я расстроился…
— Помочь? Спасибо, но с этим ты немного опоздал. Мне уже помогли.
Видимо пора опять звонить Приходченко… Уж он-то, если цирк моего отца попал к ним в разработку, должен знать, что за «Корп-Инкорпорейтед» такая… А не знает, так вполне в состоянии узнать. Да и с Яблонским мне что-то совсем ничего не понятно. Его тоже держат под колпаком, не арестовывая, чтобы не спугнуть всю шайку раньше времени? Ничем другим тот факт, что после моего сообщения его статус не изменился, объяснить просто нельзя. Или на самом деле мои подозрения в той части, которая касается торговли наркотиками, по отношению к Ивану ошибочны? Но тогда зачем ему было нанимать тех двоих, что хотели меня избить?..