Когда Садик открыл глаза, было уже совсем светло. Он быстро встал и начал собираться к Нуху.
Доктор оказался разговорчивым. Осмотрев мальчика и его изучив рентгеновский снимок, он сказал:
– Не хочешь нам помочь?
Садик был расстроен, поэтому старался не встревать в разговоры, не вмешиваться в конфликты и не рассказывать о себе. Чего он по-настоящему хотел, так это побыстрее отсюда исчезнуть. Почему? Может быть, он устал быть несчастным…
Он вышел из барака. Парни сидели возле двери и что-то ели. Садик начал пристально смотреть на них. Один из них догадался, в чем дело:
Садику выписали временный документ с временной регистрацией в лагере. На бумаге всего лишь обозначали его имя, дату рождения и предполагаемое гражданство. Все было написано со слов потерпевшего. А правда это или нет – выяснять придется другим органам. Но человек – не животное, у него должны быть хоть какие-то документы.
Он поднял голову, скорбно посмотрел на голландца и продолжил:
– У меня ничего теперь нет: ни документов, ни денег.
Его губы были потрескавшимися от сухости, глаза впавшие, лицо бледное. Обезвоживание детского организма развивается быстро.
Когда он прибыл в лагерь, там было шумно: дети гоняли мяч, взрослые вновь что-то не поделили. Конфликты возникали между холостыми ребятами и семейными. И тем, и другим не хватало пространства и условий быта. Были подведены несколько кранов с водой. Женщины там бесконечно что-то стирали. Вокруг кранов стояли вечные лужи. Дети бегали по этим лужам, и матерям вновь приходилось все стирать. Веревки были натянуты повсюду, где только можно. Детей действительно было много. Среди мигрантов были в основном молодёжь и дети. Пожилые члены семей в большинстве своем предпочитали оставаться на воюющей родине, невзирая на то, что все вокруг и даже собственный дом был разрушен. Зато у себя, в своей отчизне. Молодых можно было понять: семейные хотели безопасную среду для детей, молодые желали достойного будущего.
Грек появился сзади и присел на соседний столик. Он внимательно смотрел на Садика, будто ждал, пока тот дожует твёрдый хлеб. Затем начал:
Садик сел рядом с Нухом и, гладя его промокшую от пота голову, попытался с ним поговорить:
Когда они вышли из машины, их встретил пожилой врач. Осмотрев Нуха в приемном отделение, он дал указание принять ребенка в отделение интенсивной терапии.
Наступал вечер их первого дня пребывания в лагере. Садик прилег на соседнюю кровать с Нухом – их койки были сдвинуты, приобнял его. Тело мальчика показалось ему слишком горячим. Он быстро приподнялся, потрогал лоб, потом нырнул рукой под свитер: ребенок был весь мокрый от пота и горячий.