— Ты, что ли, Халан? — спросил князь. Голос у него приятный — густой, мягкий. Да и сам хорош собой. Одни глаза чего стоят — вон синие какие. Что твои незабудки…
— Ну… — буркнул Халан. Будто в трубу ухнул. Веда невольно улыбнулась. Муж её не так уж стар, ему, может, на десяток зим побольше, чем князю, но выглядит еще старше. Огромный, косматый, как медведь, немного нелюдимый. Одна она знает, какой он на самом деле ласковый…
— Говорят, ты Погибельные леса хорошо знаешь. Чуть ли не живешь там.
— Ну…
Князь усмехнулся. Обернулся к одному из спутников.
— Он хоть разговаривать-то умеет?
Усатый хохотнул. Второй воин — невысокий, курносый, с рваным шрамом на левой щеке, рявкнул на Халана:
— Ты хоть знаешь, с кем говоришь, деревенщина? Это Сигурд, сын князя Нордского!
— Чего надо-то? — спросил Халан, скрестив руки на груди.
— Мы на север путь держим. В Погибельные леса. И нам проводник нужен.
— Зачем?
— Ты что — дурак?! Зачем проводник в лесу?
— Я говорю — зачем вам туда?
— Не твоего ума дело! — огрызнулся курносый. — Говорят тебе…
Князь поднял руку, сдерживая воина. Помолчал немного, разглядывая Халана. Потом сказал:
— Поохотиться едем.
— Из самого Норда? Далековато же вы забрались…
— Ну, есть такая дичь, что водится только здесь. Так что дело того стоит.
— Ясно, — скривился Халан.
Веда знала, как муж не любит таких вот «охотничков». Погибельные леса, что начинаются в паре лиг к северу от деревни, не зря так зовутся. Немногие отваживаются туда забредать за дичью и ягодой. Из всей деревни, пожалуй, только Халан там постоянно промышляет, и то — далеко старается не заходить. Поговаривают, что там запросто можно на волколака наткнуться, а то и на лешего, или вовсе на чудище такое, коему и названия-то люди не придумали. И не зря разговоры эти — немало уже в тех лесах народу сгинуло.
Зато некоторым только этого и подавай. Время от времени наведываются сюда молодчики из дружины княжеской — те, что помоложе да побезрассуднее. Любимая забава у них — какое-нибудь чудище лесное добыть. Бывает, и правда приносят из похода трофей — шкуру оборотня, или насаженную на пику уродливую башку лесовика, или еще чего. Хотя, бывает, что и ни с чем возвращаются. А то и вовсе… Не возвращаются.
— И что, правду говорят… что водятся там всякие… чудища? — спросил молодой князь.
Халан пожал плечами.
— Ну, ты-то видал хоть одного?
— Всякого повидал, конечно…
Ободренный этими словами, князь бросил взгляд назад, на курносого. Тот лишь хмыкнул что-то презрительное.
— И что, какие, по-твоему, самые… Ну, самые мерзкие, самые страшные твари в этом лесу?