Он прав. Мы действительно выжили. Остаться в живых – это прекрасно. Я опять смеюсь, вытягиваю руки и подставляю их дождю до тех пор, пока он не смывает с них грязь. По моим венам до сих пор мчит адреналин, я чувствую себя неуязвимой.
Леннон отбрасывает с глаз прядь темных волос. Его фигуру облепила мокрая одежда. Каждый острый выступ. Каждую мышцу. Будто под рентгеном. А может, оно так и есть, ведь я, сморгнув капли дождя, тоже вижу, что его взгляд блуждает по моему телу. И в том, каким образом он это делает, нет даже намека на вежливость.
Может, от бури и у меня, и у него в мозгу что-то сломалось.
Я делаю резкий вдох. Он тихо урчит.
Мы скрещиваем взгляды.
И одновременно бросаемся друг к другу.
Он прижимает меня к себе, одной рукой обняв за плечи, ладонью другой накрыв мне голову. Хотя от скользкой, мокрой от дождя одежды Леннона отдает холодом, его губы источают жар. Он энергично меня целует. Нетерпеливым, жадным поцелуем. Ненасытным. А когда вдали вновь гремит гром, я немного подпрыгиваю, но не выпускаю его.
Леннон прижимается ко мне всем телом, моя спина врезается в гладкую мокрую кору секвойи. Подтянутый и сильный – кирпичная стена поджарых мышц, – он поднимает меня, пока пальцы ног не отрываются от узловатых корней дерева. Когда он впивается в меня губами, я отвечаю ему тем же, ощущая между нами твердость, в характере которой нельзя ошибиться. Меня пробирает нервная дрожь.
Я обнимаю его бедра ногами, он пригвождает меня к дереву, согревая своими поцелуями шею. Вдыхаю запах его волос и коры секвойи. Дождь хлещет с такой силой, что у меня с его плеч соскальзывают руки. Я обвиваю его руками за шею и больше не отпускаю.
– Палатка, – говорит мне на ухо он.
Я не знаю, что это, вопрос или утверждение, но отвечаю согласием. Он говорит держаться крепче, но мне кажется, если сдавить его еще сильнее, у него сломаются кости. Моя голова отплывает от дерева, и несколько шагов Леннон несет меня на себе. Мы поскальзываемся в грязи, а когда он кое-как опускает меня на землю у палаток, я так отчаянно ищу опору, чтобы не упасть, что чуть не грохаюсь оземь, увлекая его за собой. Мы опять целуемся, но на этот раз лбами.
– Ай!
Он хохочет, я тоже, при этом чувствуя себя немного сумасшедшей.
– На нас сухого места нет, – говорю я.
Он отводит с моего лица влажные волосы:
– Нуда.
– Спальные принадлежности теперь тоже промокнут.
– Может, тогда нам, – медленно пожимает плечами он, – стоит снять всю эту одежду, перед тем как в них забираться?
В моих ушах гулко стучит пульс.
Обнаженные.
Леннон.
Я.
Мы.
– Это было бы практично, – соглашаюсь я, стараясь, чтобы мои слова звучали небрежно.