Только наш маленький отряд отошел от грузовика, как на опушке леса показались зверолюди. Их были сотни. Если они сейчас нападут на нас, то мы не сумеем ничего им противопоставить, но зверолюди мешкали. Они топтались на одном месте, рычали, остервенело вертели головами, взрывали крепкими когтями податливую почву и не шли вперед. Складывалось впечатление, что кто-то невидимый пытается заставить их выйти из-под сени леса и ступить на истрескавшийся асфальт дороги, но мобы упирались изо всех сил, словно страшились этого поступка где-то на генетическом уровне.
Мы же не стали стоять на месте: ускорили шаг, насколько это было возможно при такой тяжелой ноше, как полковник в своем чудо-костюме, и все дальше уходили от кромки леса. Эльфийка, уверенно лавирую между остовов машин, и, перепрыгивая глубокие ямы, вела нас по прямой, будто стрела, улице города к зияющей чернотой арке, над которой красовалась буква «М».
Глядя на полы ее плаща, я подумал, что если Жизеэль все-таки хотела использовать плащ для того, чтобы скрыть себя от глаз старейшин, то у нее ничего не получилось: они ведь поймут, что мы попали в этот город благодаря эльфийским коротким тропам. Я не думаю, что у них много эльфов, которые добровольно хотели бы помочь нам, так что старейшины рано или поздно узнают, что это Жизеэль.
Пока я размышлял над этим, наш отряд достиг входа в метро и стал спускаться по широким ступеням. От леса донесся разочарованный вой. Я бросил туда встревоженный взгляд, и сквозь застилающий глаза пот, увидел, как зверолюди исчезают среди деревьев, возвращаясь восвояси. В этом раунде старейшины не достали меня, но вот гарнизон деревни практически уничтожили, оставив от него всего шесть человек.
Когда мы немного спустились по ступеням, и лунное сияние почти перестало проникать в метро, эльфийка проговорила, сняв капюшон:
— Остановиться. Нам нужен свет.
Мы послушали ее. Отряд замер. Жизеэль начала копаться в своей сумке, висящей на поясе. Хрипящий от усталости Ботаник положил ногу полковника на ступеньку. Все остальные носильщики последовали его примеру. В темноте раздался слитный облегченный выдох. Борис Бесяш, а затем и Чертовка, вытащили фонарики: первый из рюкзака, а вторая из сумки, в которой находился гримуар. Темноту стали освещать два луча света, а потом к ним присоединилось мягкое, уютное сияние какого-то камня, который Жизеэль достала из своих закромов.
Я бегло осмотрелся. Вокруг нас валялся мусор, на бетонных стенах змеились трещины, откуда-то капала вода. Ступени лестницы убегали вниз и заканчивались ровным полом, на котором жирно блестела черная лужа.