Зик отходит в дальний конец комнаты и расхаживает взад-вперед. Вперед. Назад. Вперед.
— Я знаю, что все испорчу к черту.
— Что ты собираешься испортить к черту?
Он смеется громким, рокочущим смехом.
— Мне становится не по себе, когда ты произносишь ругательства. Это звучит так странно.
Он останавливается и встает передо мной. Протягивает руку и берет мое лицо в ладони. Гладит большими пальцами мои скулы.
— Боже, ты чертовски очаровательна.
Мои ресницы трепещут.
— Спасибо.
— Ты прекрасна, Вайолет. Я думаю, что ты красивая. — Его голова опущена, наши губы в дюйме друг от друга. — Ты слишком мила для меня, ты ведь знаешь это? Я такой засранец.
— Я понимаю. — Мой шепот больше похож на вздох.
Его пристальный взгляд изучает меня несколько мгновений, теплые руки все еще ласкают мое лицо.
— Что мы делаем?
Я не могу ответить, он слишком мил. Так неожиданно нежен.
— Ты меня уважаешь? — Тихо спрашиваю я.
Он кивает, наши лбы соприкасаются.
— Больше, чем кто-либо другого.
Я ему верю.
— Мы друзья? — Спрашиваю я, поднимая руки, чтобы схватить его за запястья.
— Да. Ты одна из моих лучших друзей.
В это я тоже верю.
— Я?
— Да, — шепчет он, серьезным голосом. — Даже если я этого не заслуживаю, ты одна из лучших, Вайолет ДеЛюка, и я понятия не имею, что ты делаешь здесь, в этой комнате со мной.
Я сглатываю комок в горле, в носу покалывает от его слов. Его слова.
Его слова, какими бы простыми они ни были, прекрасны.
Из уголка моих глаз вырывается слеза, но он ловит ее большим пальцем.
— Не плачь, Пикс.
— Я-я ничего не могу поделать, ты такой милый. Это так странно.
— Ты же знаешь, что я не сказал бы тебе ничего из этого, если бы это не было правдой. — Его голос тоже срывается от эмоций, его губы касаются моих в шокирующем порыве жара. Его дыхание горячее. На вкус он как пиво и мятная жвачка. – Вайолет.
Руки Зика не отрываются от моего лица, пока я не отпускаю его запястья и не касаюсь его твердой груди. Его твердых грудных мышц. Провожу ладонями по рубашке, позволяя подушечкам пальцев запомнить линии.
Его тело такое сильное. Такое невероятно твердое, в превосходной физической форме.
Я расстегиваю верхнюю пуговицу его рубашки. Потом еще и еще, пока его губы не растягиваются в улыбке, а брови не ползут вверх.
— Ты меня раздеваешь?
— Да, я так думаю. Пожалуйста, перестань говорить, я не хочу потерять мужество.
— Да, мэм, – хихикает он.
Приближается для очередного поцелуя.
Язык.
Мои руки.
Его тело.
Я просто хочу потрогать его.
Видеть его.
Всего его.
С ненасытным любопытством я раздвигаю его рубашку и со стоном провожу руками по его теплой коже, это его стон или мой? У Зика волосы на груди. Черные и мягкие, я исследую их, нежно проводя пальцами по редким волосам.