— Это удивительно, потрясающе. Если я раздвину ноги, будет ли это…
Я не слышу, как она заканчивает фразу. Все, что я слышу — это я раздвину ноги, раздвину ноги, раздвину ноги, и я слетаю с катушек. Я чувствую, как она раздвигает эти чертовы ноги. Эти фарфоровые, кремово-белые бедра, между которыми я уютно устроился.
Мой член пульсирует. Вибрирует.
— Он только что стал больше? — Глаза у нее большие, как блюдца.
— Да, черт возьми.— Я скрежещу зубами, не в силах прекратить грязные разговоры. — Тебе это нравится?
— Да... — ее рот складывается в крошечную букву «О», губы приоткрываются. — Да, мне ... Мне нравится.
Я вдавливаю и вдавливаю в нее свой таз, мои яйца и ее киска прижаты друг к другу так плотно, что нет места даже для пальца.
— Мне нужно трахнуть тебя, Пикс, я должен.…
Теперь я умоляю, хотя никогда не делал этого, бесстыдно.
Я никогда не умолял.
— Пожалуйста, Вайолет, черт, пожалуйста, позволь мне трахнуть тебя.
— Да! Да! Сделай это, Зик, Зик, это сводит меня с ума.
Я медленно выскальзываю.
Затем быстро подаюсь вперед.
Медленно выскальзываю.
Губы плотно сжаты, предвкушение и устойчивое наращивание гораздо более опьяняющие, чем скорый, быстрый трах, который я привык давать безымянным, безликим студенткам.
Она такая тугая. Я не религиозный человек, но, Боже, она такая тугая, что я возношу молитву, благодаря своего создателя; я мог бы умереть внутри нее и быть на небесах.
Предательский признак того, что мои яйца напряглись, заставляет меня напрячься.
О черт, я сейчас кончу.
Черт, черт, черт.
Прошло всего пять минут, максимум.
— О Боже, — ругаюсь я. — Дерьмо.
— Что…?— Вайолет ошеломлена, все еще держится, пока я извергаюсь внутрь презерватива. — Что это было?
Боже мой.
Мой потный лоб падает на подушку над ее плечом.
— Мой оргазм, — бормочу я в матрас.
— Ты кончил?
Я ворчу.
— Уже?
Серьезно, ей обязательно говорить это вслух? Это кастрирует.
— Ага.
Я не настроен поболтать.
Вырываясь из нее, я слезаю с кровати, откидываю одеяло, чтобы попасть в туалет, и выбросить презерватив. Вымыть руки.
Возвращаюсь в спальню и ложусь в постель, накрывшись черными простынями. Я закидываю руки за голову, а Вайолет неуверенно наблюдает за мной со своей стороны кровати.
— Иди сюда, — говорю я, притягивая ее к себе, чтобы она могла наклониться ко мне, положив голову мне на плечо. Протянув руку, я поглаживаю шелковистые пряди ее светлых волос, позволяя локонам просочиться сквозь пальцы.
Она осторожно кладет руку мне на грудь, перебирает темные волосы на моей груди, наклоняется ко мне.
Я целую ее в нос.
— Больно?