— Что застыла? Идем! — звонко хохоча, женщина обняла Милтину и повела ее прочь. — Да ты влюбилась!
Нет, она не влюбилась. «Влюбилась» — так мелко! Восторг от случайно брошенного на нее взгляда, восхищение грацией и красотой мужчины — далекого и недоступного, как молодой месяц, близкого и родного, как лес, где выросла Милтина.
Золле весело тормошила девушку, приводя ее в чувство:
— Кто не влюблялся в красавца Эдуана! Пройдет! Встретишь настоящего парня, оценишь живую ласку!
— Нет-нет, я не знаю… — беспомощно лепетала Милтина. — Он такой необыкновенный! Удивилась и все!
— Удивилась она! — хитро подмигивала Золле. — Все знают, каков наш герцог! Гордый слишком, женщин не замечает. Каких невест ему не предлагали: знатные, богатые! Не смотрит даже. Так бобылем и останется! Слезки? Да что ты, девочка! Выбрось из головы эту отраву!
Дочь лесничего кивала в ответ на уговоры доброй женщины. Все правильно, ей и думать о герцоге грешно, но, стараясь погасить сжигающее сердце пламя, она осознавала, что не найдет сил забыть искру невольного интереса во взгляде господина, его прекрасные глаза под нарисованными умелой кистью Создателя бровями!
Выпал случай и Милтине убедиться в правоте наблюдательной Золле. В замок приехала юная леди Солоу. Слуги поговаривали, что Приэмм привез сестрицу, надеясь, что ее свежесть и очарование тронет сердце герцога. Милтина как раз несла отрез беленого холста, нужного Золле для работы, когда гостья выходила из кареты. Сопровождающий ее брат выглядел настороженным, сама гафинечка не могла спрятать счастливой улыбки, щеки ее разрумянились, глаза сияли. Казалось, еще миг-другой и леди пустится в пляс, не в силах совладать с эмоциями. Милтина, чуть не выронила ношу, живо представив, как произойдет встреча: его светлость прикоснется губами к ручке гостьи, та потупит взор, дрожа от волнения. Он улыбнется, скажет изысканный комплимент, девушка задержит дыхание…
Ревность колючим ежом возилась в груди, Милтина крепче прижала к себе отрез, наклонила голову и побежала прочь. Кто она такая, чтобы думать о герцоге? Пусть будет счастлив! Однако через два дня гостья покинула замок, и настроение во время отъезда у нее было совсем иным.
— Бедная крошка! — вздыхала Золле, оказавшаяся свидетельницей, — такая хорошенькая. И чего этому истукану нужно? Довел девушку до слез.
— Она плакала? — изумилась Милтина.
— Зареванная была, будто ведро лука перечистила и растолкла! Нос распух, подбородок дрожит. Фу!
— Но почему…
— Влюбилась, ясное дело. Все они, как одна, готовы упасть к ногам его светлости, да не нужны ему — вот беда.