Тут до ушей донесся гул. Надо поскорее решить все вопросы и ехать домой, мадам Назарова терпением не отличается.
Первым из остановившейся машины вылез Сева, за ним Толик — волк под два с половиной метра ростом и в ширину метр двадцать. Он-то и вытянул из салона кошака. Тот упирался, матерился, но после хорошего удара по печени угомонился, а Толик в благодарность за понимание поправил ему мешок на голове.
Через минут пять мы все собрались в допросной. Люблю это место, здесь каждая гнида осознает свое истинное место в мире. Когда урода усадили на стул, я разрешил снять с него мешок. Увидев меня, бедолага стал белее мела.
— Ну, что ты так испугался? — присел на край стола. — Знал же, к кому едешь. Знал, почему едешь.
— Знал, — бросил с ненавистью во взгляде.
— В таком случае, предлагай мне варианты, Быстров. Пока я открыт для диалога, но продлится это недолго.
— Денег таких у меня нет. Даже если буду занимать, во-первых, на это уйдет время, во-вторых, нужную сумму собрать все равно не смогу.
— Значит, без вариантов.
— Значит, без. Как Даша? — уставился на меня, точно вьетнамский партизан.
— Даша очень хорошо. О тебе не вспоминает.
На что Быстров криво усмехнулся, затем положил руки на стол:
— Ну, и? Что будешь делать?
— Что и всегда, — ответил на выдохе, как же он меня бесит, — наказывать.
— Ладно, — но в глазах промелькнул страх. Гордый хрен, однако.
— Зачем ты это сделал? Из-за нее?
— Нет. Даша классная, но дело не в ней. Дело в вас — в собаках. Вы как саранча, пожираете и уничтожаете все, что встречаете на пути.
— А, ясно. Значит, ты у нас этот… усатый Мальчиш-Кибальчиш.
С такими разговаривать, только время терять. Придурковатые народные мстители. Однако жизнь я ему все-таки подпорчу. Пусть пантеры и одиночки, но Кодекс чести и у них есть. Так что, Быстров превратится в изгоя.
— Сев, — поманил его за дверь, — идем, переговорим.
Мы вышли на улицу, где я достал ключи от машины:
— Хорошенько отпинайте урода, а потом отпустите.
— Что-то ты часто стал их отпускать, — ухмыльнулся.
— С годами добрею, видимо.
— Да нифига, — втянул носом свежий лесной воздух, — просто тебя начали чесать за ухом по ночам.
— И это тоже.
На том и разошлись.
Да, у меня теперь есть личное успокоительное, мой персональный наркотик, моя киса, которая не скупится на ласку, на любовь. А что еще нужно потрепанному жизнью волку?