На этот раз Александру привели в себя голоса. Двое негромко переговаривались за дверью комнаты, в которой она лежала. Женский, судя по всему, принадлежал той самой старухе, которую Саша уже видела, или это только снилось ей? И мужской. С глубокими низкими модуляциями. Графиня напрягла слух, но так ничего и не разобрала. Голова была какой-то тяжелой, дурной.
— А как меня найдут? Я ведь ваш адрес не знаю…
— А тот человечек, что понесет письмецо-то, и проводить сможет.
— Не грусти. Не все дела раскрываются. Чай не последнее.
— Да, так. После вашего ночного кавалерийского наскока я был в отвратительнейшем настроении. Дома сидеть не было сил. Поэтому оделся потеплее и просто бродил по улице.
— Господи! Ну почему все происходит, когда меня нет рядом!
Александра совершенно потеряла счет времени. Мысли в голове, отравленные снотворным зельем, которым ее поила старуха, были медленными и вязкими. Она попробовала отказаться от еды, чтобы опять не проглотить вместе с пищей новую порцию наркотика, но без воды не могла.
— Не надо больше меня усыплять! Это мне не на пользу, Юлия Януарьевна, — просила она, старуха обещала, но вновь и вновь обманывала ее.
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
Орлов, усмехаясь, небрежно ткнул пальцем в потолок. Миша невольно посмотрел туда и в ответ услышал гомерический хохот.
— Деньги? Но у меня ничего нет!
— Вам нужно мое тело? — изумилась Александра.
— Убирайтесь! Я буду кричать!
Они просидели еще почти два часа, обсуждая аспекты дела, обмениваясь мнениями и уже совершенно не обращая внимания на веселящихся вокруг людей, зажигательные цыганские пляски и обычно трогавшие Зельдина чуть не до слез романсы, спетые под виртуозные переливы двух гитар.
Он переживал за друга, состояние которого было более чем понятно ему. Как врач он слишком часто имел дело с людьми, потерявшими близкого человека. А тут еще эта совершенно изматывающая неизвестность! Жива ли она, или уж упокоилась навеки?..
— Например затем, чтобы в один прекрасный день вас тоже не нашли с простреленной грудью, сударь.
— На кого же тогда?
— К «Яру».
Иван полез в карман и бережно достал дневник Ирины Румянцевой, как последний аргумент и свое главное оружие.
— Как вы можете с этим шутить?! — вспылил юноша, вскакивая из-за стола и отбрасывая прочь салфетку. — Вы… Вы бесчувственный негодяй! А еще смели утверждать, что любите мою сестру!
— Но как…
Орлов поднялся и вышел, а спустя минуту Александра с ужасом услышала, что он приказывает старухе идти к соседке, на улицу или к чертовой матери, но чтобы до утра.