— К сожалению, от меня это уже не зависит, Николай. Как… Как она?
— Прекрасно. Тогда скажите мне, пожалуйста, вы узнаете эту вещь?
— Та-ак. Что будем делать?! — судья побарабанил пальцами по столу. — Он в состоянии дать показания?
— Нет.
— Встать, суд идет! — опять выкрикнул пристав.
Через десять минут Иван уже входил в кабинет коронного судьи.
— В тот вечер меня действительно не было дома. Я встречался с одним человеком… Я договорился… В общем он сказал, что сможет достать для меня револьвер.
— А было за что?
— Револьвер был заряжен?
Горчаковин взглянул на знаменитого адвоката удивленно, но потом пожал плечами и продолжил.
— Я полностью удовлетворен ответами господина Родионова. Благодарю вас.
— Теперь, господа, мы с вами можем сделать еще один вывод, — бесстрастно продолжил Зельдин. — Михаил Румянцев знаком с содержанием дневника своей матери. Вопрос — когда он мог узнать эго, если нам с вами только что рассказали, что тетрадь постоянно хранилась у няньки, и лишь в вечер убийства, когда, заметим, Миши не было дома, по чистой случайности попала в руки Александры? Не знаете? Вы, Александра Павловна, по-прежнему отказываетесь говорить на эту тему? Ну что ж, я понимаю вас… Вы, господин Румянцев? Тоже нет… Жаль. Рискуя показаться вам обоим неприлично навязчивым, я, тем не менее, продолжу. Ведь, как справедливо сказала ваша нянька, дьяволу место в пекле.
Если адвокату подсудимого действительно удастся разжалобить их своими байками о безумной любви господина Лафара к графине Орловой, которая, якобы, и толкала его на все те страсти, что он совершил… И что бы этой молодой вдовушке оказаться похожей на нильского крокодила? Кто бы тогда поверил в подобные россказни? Так нет же! Плужников вздохнул, пожал плечами и тяжело поднялся из кресла.
— Что недолго? — не понял Иван.
— Могу я узнать, почему в таком случае вы так долго сносили все это?
Присяжные переглянулись, изумленно поджимая плечами.
— Это замужество было последней волей моего умирающего отца. Я поклялась ему… — Александра прикусила губу. — Впрочем, не думаю, что я должна объяснять вам мое долготерпение, как бы оно не выглядело.
Первым после утверждения состава присяжных Горчаковин вызвал Ивана Димитриевича Чемесова, и попросил изложить ход расследования. Иван начал с ночи убийства, изложил суть своих подозрений и полное отсутствие каких-либо доказательств к тому моменту, когда Миша сам явился к нему с повинной. После на свидетельское место пригласили лечащего врача семьи Орловых Юрия Николаевича Родионова.
— Почему такой пессимизм?