— Так ты помни, мы всегда будем тебе рады. Не получится летом, приезжай зимой! Присылай сообщение телеграфом — дескать еду, встречайте, и Никифор будет ждать у вокзала.
— Спасибо.
— До свидания, Иван Димитриевич, — Миша, робко улыбаясь, подал руку для рукопожатия.
— До свидания, Мишенька. Береги себя и, смотри, не огорчай сестру.
— Мне недолго осталось испытывать ее терпение.
— Как это?
— Ох, я не то хотел сказать, Иван Димитриевич! Просто, осенью я уезжаю за границу. В Сорбонну. Николай Станиславович был так любезен, что оплатил мое обучение и дает деньги на жизнь там.
— Что будешь изучать?
— Я еще не определился, но одно знаю точно — не юриспруденцию. Сыт по горло!
Чемесов улыбнулся.
— Дело, в любом случае, хорошее. Ну что ж, до свидания и счастливого пути.
— Правда, приезжайте к нам летом!
— Я постараюсь.
Миша шагнул в вагон, и Иван остался один на один с Александрой.
— Счастливого пути и вам, Александра Павловна.
— Спасибо.
Молодая женщина постояла еще немного, а потом, подобрав юбки, тоже вошла в вагон. Иван остался стоять на перроне, нахохленный, как больной воробей, руки глубоко в карманах, взгляд уперт в землю…
Александра же, зайдя в купе, не нашла в себе сил остаться наедине со своими мыслями и торопливо перебралась в соседнее, где сидели, пытаясь вести разговор, который, как всегда, в момент отъезда совершенно не клеился, Миша и Николай Станиславович. Она тоже присела на диван, не зная, куда девать руки, а главное глаза, которые почему-то начало щипать, и вдруг увидела за окном Чемесова…
— Ну, вот и славно, — ворковал Николай Орлов. — Теперь поедем с богом. Глядишь, завтра уже и дома будем. Поспеем как раз к Пасхе. У нас в Подрезках весело празднуют. Всем миром. Еще и из соседних деревень приходят. Знают, где можно по настоящему душу отвести. Да и мы гостей созовем!
Николай продолжал свою речь, похожую на гудение майского жука, но Александра слушала лишь звук, не понимая ни слова из того, что произносилось. Ее глаза были по-прежнему прикованы к окну. Она вздрогнула, когда легкая рука брата легла поверх ее сцепленных на коленях пальцев.
— Иди.
— Но…
— Иди и ничего не бойся. Кто-то из вас должен оказаться решительнее, в конце концов!
— Т-ты действительно думаешь?..
— Конечно.
— Но, как же ты?
— Я уже большой мальчик, да и дядюшка позаботится обо мне, — Миша улыбнулся, несколько удивленному Николаю.
— Это вне всяких сомнений, но… о чем собственно речь?
— Иди. Поезд сейчас тронется. А вещи твои мы отправим обратным рейсом.
Состав дернулся, и это подействовало на Александру как катализатор. Она вскочила, улыбнулась счастливо и в то же время испуганно, а потом решительно тряхнула головой и выбежала из купе.