— Просто голова болит. Прошу прощения, Александра Павловна, сегодня я не лучший собеседник.
Он понурился, задумавшись и не замечая, что автоматически массирует левый висок, тянувший занудной непрекращающейся болью.
Наташа, счастливо улыбаясь, прильнула к нему.
— Ну, дела! Не проста оказалась наша Сашенька! В Средние века ее бы, пожалуй, сожгли на костерке, как ведьму какую-нибудь! — Орлов зябко передернул плечами и, взяв с кресла плед, развернул его и заботливо укрыл спящую графиню.
Ухажер уже действительно ждал ее, небрежно развалившись на постели в небольшой комнатке Наташи, расположенной в самом дальнем углу дома, за кухней.
Александра, словно проснувшись, резко выдохнула и опрометью выскочила в коридор, едва не налетев при этом на неторопливо шедшую куда-то служанку.
Он едва сдержал нервный смех, представив себя в подобной роли.
— Тебе удалось узнать то, что я просил?
Появление в доме Никифора, который приехал за «утопленником», основательно захмелевший Иван воспринял как спасение. Невольные гости поблагодарили хозяев и простились. Староста Коротков, помогая Ивану устроиться в санях, уважительно проговорил:
— Он не муж мне, — возразила Александра, но хозяйка, похоже, не услышала ее.
— Он вреден! Я это знаю совершенно точно!
— Она скоро проснется.
— Сегодня я узнал престранную вещь, Николай. Проболтался спьяну, а вышло на дело. Твой двоюродный брат солгал мне. Оказывается, Александра Павловна не давала согласия на брак с ним.
— Я все думаю, каким надо было быть жестокосердным негодяем, чтобы поднимать руку на такую нежную, добрую, да просто красивую женщину, — негромко заговорил он. — Я слишком хорошо знаю… знал своего братца, чтобы представить себе ее жизнь с ним. Бедняжка! Надеюсь, с Игорем она будет счастливее.
— А что я за это получу, миленький мой?
— Проснется! Его уже весь дом будил по очереди! Где там! Только ворчит и морщится.
— У меня был Игорь Викентьевич…
Чемесов проснулся рано, встал и, не одеваясь, подошел к окну. Чудо как хорошо! Ночью, видно, шел снег, но сейчас ярко светило солнце. Деревья стояли все белые, кружевные. Небо синее, без единого облачка, поражало акварельной нежностью цвета. Зато настроение самого Ивана было чернее грозовой тучи.
Александра подошла к Ивану и, остановившись перед ним, начала осторожно водить рукой у его виска. Потом встряхнула кистью, словно смахивая с нее что-то налипшее, неприятное, и вновь поднесла ладонь к больному месту, на сей раз будто согревая его, успокаивая.
— Иван Димитриевич! — растерянно воскликнула Александра, но ответом ей был лишь удовлетворенный вздох.