* * *
* * *
— Простите. Я не хотел напоминать вам о плохом.
— Тем не менее, я все еще под подозрением. И это клеймо, возможно, так и останется на мне. Будут говорить: «Дыма без огня не бывает!»
— Ты хочешь сказать — тебя с ним? — перебил ее Миша. — Старая ведьма наверняка убеждена, что Василий Станиславович, чтоб ему гореть в аду, все деньги оставил тебе, вот и суетится.
— Да уж! Ладно! Ну да черт с тобой! Рассказывай, что ты там еще прячешь за пазухой.
Он слушал эту увлекательнейшую историю уже во второй раз, но от повтора она совсем не стала хуже и по-прежнему смешила его до слез.
— Но ведь жить спокойно нам все равно не дадут!
— От кого? — но, взглянув на брата, ахнула и прижала дрожащие пальцы к щекам. — Опять?
— Я не стал брать ваш экипаж, Александра Павловна.
— Точно. Так вот, городовой, о чем они говорили, естественно не слышал — уж больно далеко, но какой-то непорядок для себя отметил, а потому, когда господин наконец-то погрузился в пролетку, опять-таки запомнил номерок.
Улыбаясь, она развернула лист и прочитала вслух: «И слава богу, скажу я вам. Такого ужасного пациента свет не видывал! Ворчит, жалуется… Я так думаю, что давно бы сбежал, если бы не пост за порогом. Правда, его недавно сняли, так что теперь никаких гарантий у меня нет. Я уж подумываю, не нанять ли сторожа самому».
— Ты, конечно, права, но тут так хорошо, покойно…
— Надеюсь, вы-то не думаете обо мне как о насильнике и убийце? Я клянусь вам…
— От че-ерт, — тоскливо протянул Петя и глубоко задумался.
Иевлев даже зажмурился от удовольствия. То, что ему удалось все это узнать, было действительно огромным везением. Люди обычно забывали и более впечатляющие вещи, а тут! Просто дар божий!
— Да ты просто везунчик, Олег!
Иван помолчал, теребя все ту же бесполезно повисшую пуговицу, а потом раздраженно оторвал ее совсем.
Все произошло так стремительно, что совершенно потрясенные, они замерли, глядя друг на друга. А потом Иван с каким-то обреченным вздохом склонился к ней еще ниже и поцеловал…
— Вам идут длинные волосы, Иван Димитриевич. Вы стали похожи на пирата.
— Он не мой, а Николая Станиславовича, — автоматически поправила графиня.
Чемесов сидел на постели, поджав под себя одну босую ногу, другая же свешивалась вниз, подбрасывая на кончиках пальцев тапочек без задника. На одеяле перед ним лежала шахматная доска, были разбросаны книги и журналы.
«Оказывается, очень приятно знать то, что не знают другие. Бедный граф погиб так бездарно… Но ты ведь и сам знаешь? Кстати, голубок, не хочешь ли поделиться своими знаниями с полицией? Нет? А у меня такое желание иногда возникает. Не знаю…»