На пересечении (Шерола) - страница 103

Под повязкой Эристель обнаружил глубокий порез, предположительно оставленный ножом. Лекарь не стал задавать ненужных вопросов, и Оверана была ему за это благодарна.

— Не могу не поддержать доктора Клифаира, — тут же подхватил Эристель. — И у меня есть больные, о которых необходимо заботиться. Быть может, вы позволите нам работать вне замка хотя бы какое-то время, например, с рассвета и до второго завтрака?

— Говорят, вы не из болтливых, поэтому я и пришла к вам. Тут вот что…

Оверана не раз грозилась уйти, однако понимала, что покоя ей в этом городе не будет, а возвращаться в родную деревню ей было попросту стыдно. Разумеется, можно было переехать и в другой город, но где гарантии, что муж не достанет ее и там? Нельзя не упомянуть еще тот факт, что столь радикальные перемены означали бы, что всё придется начинать с нуля: искать место жительства, заказчиков, поставщиков тканей, а ведь на данный момент у Овераны совершенно не осталось сбережений.

К тому же спустя какое-то время в семье наступало перемирие, и можно было пытаться жить дальше, пока всё не повторялось сначала. Как, например, сегодня, когда Хагал снова поколотил супругу. Правда, в этот раз Оверана уж слишком сильно противилась воле мужа, не отдавая ему деньги, вырученные за продажу платья, отчего он решил ее проучить. Под руку как раз попался кухонный нож, и Хагал задействовал его так, чтобы «непослушная девка» навсегда запомнила, каково это — перечить мужу.

— Простите? — на красивом лице солдата отразилось непонимание. Он не сомневался, что Гамель обращался к нему, но не мог даже предположить, чем вызвано это оскорбление.

— Чем могу быть полезен?

Оверана в который раз поморщилась от боли, когда доктор закончил обрабатывать рану, но, увидев, как в его руке блеснула игла, женщина мысленно содрогнулась. Вот только той самой пронзительной боли она не почувствовала.

Где-то около часа северянин провел в одиночестве, готовя лекарственные зелья, но слух о том, что доктор вернулся в свой дом, быстро облетел ближайшие улицы, отчего вскоре в двери постучались. На пороге стояла красивая молодая женщина лет двадцати пяти. Ее внимательные карие глаза скользнули по лицу доктора настороженно, словно она пыталась понять, можно ли доверять этому человеку. Волосы посетительницы были скрыты под шалью, будто она желала спрятаться от посторонних глаз.

С этими словами Гамель поднялся с места и, грубо хлопнув солдата по плечу, направился прочь. Со своим кабинетом он не прощался, поэтому и к казначею за расчетом идти не спешил. Выйдя на улицу, Инхир подставил лицо яркому полуденному солнцу и довольно улыбнулся. Но затем его взгляд устремился в сторону замка Двельтонь, и он громко прокричал «Ублюдок!», после чего на нетвердых ногах направился к дому.