— Но не господина Окроэ! — резко ответила Оверана. В этот самый миг кто-то из горожан случайно толкнул ее, и женщина схватилась за плечо, морщась от боли.
— Не хотел доставлять им удовольствия видеть вашу слабость. Ничто не делает нас такими уязвимыми, как наши близкие, — с этими словами Эристель поднялся и, слегка поклонившись, покинул комнату. Несмотря на внешнее спокойствие, северянин был откровенно зол. Ситуация начинала выходить из-под контроля, что лекарю особенно не нравилось. Быть запертым в замке по приказу амбициозного идиота в планы Эристеля не входило, однако и привлекать к себе ненужное внимание мужчина не хотел.
— А я бы охотнее посмотрел, как они будут визжать, когда их поджарят заживо! — вмешался еще один. — Всех этих богачей нужно в пекло. Чем не чернокнижники? Пусть видят, на что способен народ!
— Нет, вы не посмеете! — воскликнула Арайа. Вскочив со стула, девочка хотела было броситься к отцу, но внезапно почувствовала, как прохладная рука Эристеля поймала ее за запястье, заставляя остаться на месте. Девочка непонимающе посмотрела на северянина, но его лицо оставалось таким же непроницаемым.
Родон посмотрел на старика и чуть заметно отрицательно покачал головой, прося его не продолжать. Он понимал чувства Клифаира и сам не желал верить в увиденное, однако Двельтонь опасался, как бы доктор не поплатился за свои неосторожные слова жизнью.
— Велите моему войску собрать людей на площади. Сегодня будет интересное представление. К тому же, думаю, горожане захотят познакомиться со своим новым правителем. Сообщите об этом всем высокопоставленным лицам: казначею, начальнику стражи, всем, кто имеет хоть какое-то влияние в этом городе. Предъявите им письмо правителя южных земель и велите сложить на площади костер. Ты тоже там будешь присутствовать, Родон, чтобы раз и навсегда запомнить, как горят чернокнижники.
— И этих магических лентяев, что за книгами штаны просиживают.
Молоденькая прачка Сантария Крэвель пребывала в ужасе.
— Тили, я тебя умоляю, — протянула Амбридия, наблюдая за тем, как площадь постепенно заполняется людьми. — Семья Окроэ — чудовища, которых нужно сжечь. Благо с младшей мы покончили своими усилиями. Теперь осталось уничтожить Акейну и ее мерзкого муженька.
С этими словами молодой мужчина поднялся на ноги и швырнул Родону письмо, на котором темнела печать правителя Южных Земель. Двельтонь даже не взглянул на него. Глаза мужчины потемнели от гнева, ясно давая Элубио понять, что он наконец осознал, что творилось вокруг него все это время. Арайа в страхе посмотрела на отца, затем на господина Закэрэль, надеясь на его защиту, но отшельник по-прежнему не спешил вмешиваться. Молчал и Эристель, лишь на лице Клифаира читалось негодование.