Когда дверь отворилась в очередной раз, и в зал вошла Амбридия Бокл, Колокольчику велели заткнуться, чтобы почтенная дама смогла выступить перед горожанами. Сопровождала ее Матильда, крайне недовольная тем, что придется покупать в трактире какую-нибудь еду или выпивку, иначе громила Вигал, хозяин этого притона, мигом вышвырнет ее вон.
— Ведьмы существуют! — взвизгнула Дизира, отчего мужчина раздраженно поморщился.
Следом выступили еще несколько человек, после чего большая толпа двинулась в сторону кладбища. В руках они сжимали факелы и пели песни так громко, что перебудили половину города.
— И это правильно! — процедила сквозь зубы Дизира. — Правильно, что в других городах от этого скота избавляются. А Родон развел тут свинарник. Разве это неправильно — помогать старикам пораньше отправиться на тот свет, когда их возраст не позволяет им приносить пользу городу. Пожили свое и хватит. Зачем им волочиться по этой земле, едва переставляя ноги от многочисленных болезней и голода? И что может быть человечнее, чем задушить новорожденного ублюдка, которому суждено расти в нищете и умереть пьяницей? Я вообще считаю, что бедняки не должны размножаться.
— Его же выпороли? И подержали за решеткой.
— Да. До завтра.
— Небо, что я говорю такое, — пробормотала Найалла. Она надеялась, что Эристель хоть как-то поддержит разговор или предложит ей хотя бы присесть, но лекарь молчал, словно забавляясь ее мучениями.
Найалла чуть смутилась, впервые оказавшись в столь двусмысленной ситуации, однако все-таки шагнула вперед и закрыла за собой дверь.
— Нет, вы только поглядите… Настолько не интересуешься моей жизнью, что даже не знаешь, с кем я общаюсь. Постоянно в разъездах, постоянно в работе. А, когда какой-то мерзкий кучер хватал меня грязными руками и валял в грязи, где ты был в тот момент?
За окном тьма уже вступила в свои права, но горожане не торопились расходиться по домам. Многие из них устремились в трактир «Подкова», где Колокольчик напевал очередную веселую песенку. В какой-то миг все помещение оказалось переполнено людьми, и даже хозяин трактира не слишком обрадовался такому количеству посетителей.
В какой-то миг феодал уже готов был отправить на кладбище свое личное войско, не в силах оставаться в стороне от происходящего, но в этот самый момент Эристель сказал одну фразу, которая заставила Родона передумать:
— Отчего же? — все так же робко спросила девушка. Она впервые находилась с Эристелем наедине, без отца и кормилицы, и в ее воображении всегда рисовались страстные признания, клятвы быть вместе навсегда, но никак не такой строгий и сухой разговор. Найалле казалось, что перед ней стоит ее собственный отец, перед которым она отчитывалась за свое плохое поведение.