– Тогда, как договаривались – вот серебряная мета... – и монета мгновенно оказалась в руках девицы.
– Ясно... – Эж побарабанил пальцами по столу. – Как я понял, уходить ты не собираешься?
– Твое какое дело?.. – та сплюнула на землю. – Иди, куда шла, не задерживайся!
Когда я оказалась за воротами, то с жадностью стала вдыхать чистый воздух. Надо же, вроде не так долго пробыла в этом сером здании, но не могу отделаться от впечатления, что тем отвратительным запахом пропиталась не только моя одежда, но даже волосы. Да уж, Эжу, который сейчас сидит в тюрьме (да и его остальным сокамерникам), никак не позавидуешь.
– Просто мне показалось, что в отношении тебя допущена какая-то несправедливость...
– Нет, я по профессии медсестра, так что человеческая физиология мне хорошо известна... – мой голос был безупречно вежлив. – Кроме того, на ежегодных комиссиях проводятся проверки нашего здоровья, и в результате медосмотра выяснено, что с психикой у меня все в порядке. Хотя, положа руку на сердце, стоит признать, что с такой зарплатой, как у нас, работать в больницах могут только ненормальные. Но это так, для сведения... Что касается всего остального, то я только что доходчиво дала тебе ответ на заданный вопрос.
– За двойную оплату еще как пустят! Там еще и одежду с обувью предложат приобрести, правда, за все это три шкуры сдерут, а то и четыре.
– Ну, знаешь ли!.. – я настолько растерялась, что не нашла достойный ответ. К тому же никак не ожидала таких слов от Эжа. – А сам для чего согласился на странную просьбу отправиться невесть куда?
Мы прошли пару десятков шагов, когда я негромко сказала:
– Ну, раз такое дело, то пойдем, посидим где-нибудь, нечего тут стоять... – она кивнула головой в сторону. – Там вроде местечко подходящее имеется.
– Ты бы с едой поосторожнее... – посоветовала я. – После тюремных харчей...
– Очень предусмотрительно с твоей стороны.
– Да, конечно... – просто-таки вытряхнула на небольшой колченогий стол содержимое корзины. – Только как же...
– Остальное я тебе и не доверю... – хохотнул Эж.
– Меньше знаешь, крепче спишь, а то еще дурь какая в голову придет... – женщина потрясла кувшин и вздохнула. – У меня соседка была, вдова, жила в маленьком домике, с садом и огородиком – конечно, не дворец, но ей больше и не надо было. А еще сын единственный у нее имелся, балбес конченый, только деньги тянул и влезал во все паршивые истории, как мать его за это не ругала. Дело кончилось тем, что однажды парня загребли, причем за дело, и с компанией таких же бездельников, как и он. Судья сказал: семь лет на Каменных островах или откуп в тридцать серебряных крепи. Ну, соседка все продала, что у нее имелось, набрала тридцатник, да и выкупила сыночка, хотя самой после этого пришлось жить едва ли не улице. Сыночку такое нищенское существование, конечно, пришлось не по вкусу, и вскоре его снова прихватили на краже – как видно, тюремная наука ему не впрок пошла. В этот раз ни о каком откупе, конечно, уже и речи не шло, так что отправили дурака на каторгу, причем срок дали немалый, и с той поры о нем ничего не слышно. Соседка моя вскоре где-то в нищете померла... Вот подумай сама, стоило ли ей сыночка из беды выручать, или о себе нужно было заботиться?