— Мышка, — сказал я, когда увидел, что она устала настолько, что уже готова сдаться и прервать свой бессмысленный марафон, — пошли домой.
Я встал, с сожалением покидая постель со ждущей меня в ней Мышкой, натянул на голое тело джинсы, надел пляжные тапки и поднял тяжеленные и нелепые Анькины часы на руки. И пошёл с ними на улицу, сопровождаемый засуетившимся, обрадовавшимся нечаянной прогулке Бубликом. Закинул часы в мусорный бак, они жалобно тренькнули напоследок, словно умоляя не оставлять их тут. Постоял минуту у подъезда, ожидая, когда пес доделает свои дела, впитывая холодный воздух голой кожей. И вдруг почувствовал лёгкость. Словно все наконец пошло так, как и должно было быть.
Отодвинулась, отстранилась, взяла трубку, и сразу словно подменили девушку, что вот только недавно подо мной кричала. Несколько раз угукнула, пять раз извинилась, поникла. Сбросила звонок, прикрыла руками грудь.
— Пока, — ответил я в пустоту.
Свадьба ли ему виной или просто прожитые годы, но я словно чувствовал, что устал её ненавидеть. Нет прежнего запала, видимо, и правда старею…
Мышка повернулась на бок, лицом ко мне, я сделал усилие, вынуждая себя не на грудь её смотреть, а в глаза. Глаза были лукавы донельзя, в них плавали смешинки, я выдохнул с облегчением.
А у себя положил её на диван, которым сам даже не пользовался, накрыл одеялом. Хмыкнул, удивляясь собственной заботливости, прямо не дяденька, мечтающий девицу убить и трахнуть, причём непонятно, в каком даже порядке и чего больше хочется, а фея-крестная. Ворочался в своей постели и думал о том, что в соседней комнате спит Мышка. И что между нами в кои-то веки странное перемирие.
Она лежала, прижимаясь ко мне спиной, а моя рука лежала на её бедре. Я уткнулся лицом в её волосы, они все ещё пахли моим шампунем. Подумал, это так естественно, что от этого становится жутко.
— Сейчас-то ты меня выпустишь? — спросила у дверей.
И засмеялась, уткнувшись лицом мне в спину. Я повернулся к ней, подхватил подмышки, усадил на столешницу. Она охватила меня ногами, оплела телом так, как только она одна умела. Потянулась губами, которые и так от моих поцелуев опухли. Сладкими губами. Запретными и от этого ещё более притягательными. И застонала, не в силах сдерживаться и меня торопя.
— Давай кофе, — согласилась Мышь. — А то я кофеварку твою включить не смогла.
— Ладно, — милостиво кивнула она.
— Эй, — позвал я. — Мы приехали.
Я встал, чувствуя её взгляд на своих ягодицах, такой же жадный, как мой недавно, прошёл на кухню, включил мудреную кофеварку, которую купил за бешеные деньги ещё на пике своей карьеры. Она мерно загудела, готовя нам напиток, я оперся о столешницу руками. Услышал, как сзади подходит Мышка. Чуть слышно касается голыми ступнями пола, останавливается сзади меня. А потом проводит пальцем по спине, по позвонкам, от шеи, до копчика. Едва касаясь. Вызывая мурашки. А затем обняла сзади, прижалась голой грудью, обхватила меня руками.