— Но я никого не видел! — запротестовал он.
— Да. Я же тебя насквозь вижу. Все твои чувства и мысли отражаются не только на лице, но и на ауре. Говори правду, пока я не рассердилась, — и многозначительно смяла в кулаке паутину заклятья. — А в гневе я, как тебе известно, страшна. Итак?
Прищурившись, я привычно разделила мир на тонкие грани. Плоские черточки резкими угольными росчерками смяли привычную объемность и погасили зимние краски, заменив их тьмой. И сквозь непроглядный мрак тремя искрами умирающего заката сияли существа Изначальности, а рядом с ними пульсировало пятно портала, от которого тянулись тонкие нити ключей.
— Туда, откуда пришли, — я капнула на дырку тьмы, сращивая ткань, — в Вечность.
* * *
Башня встретила нас доброжелательным теплом натопленных очагов. Схаали и худо-бедно присматривала за моим неугомонным спутником, и следила за огнем. Не обращая внимания на Эраша, застрявшего в коридоре, я устремилась на кухню, на ходу снимая плащ. И до вожделенного котла с похлебкой оставалось несколько шагов, когда позади раздался громкий вопль. Я устало закатила глаза. Наверняка сунулся в винное хранилище — снимать напряжение… Всего их в башне около десяти, и на двух стоят охранные заклятья, которые я не стала снимать по собственным соображениям.
* * *
* * *
— Ты виси-виси, — невозмутимо ответила я. — Не подслушивай разговоры взрослых.
— Ладно, — легко согласился мой собеседник. — Но отца отпусти. Отпусти, пусть уходит. Таковы законы мира и законы Вечности. Отпусти и проводи.
— Нет, спит, — схаали привычно улеглась на моих плечах невесомой шалью. — Я о тебе поговорить хочу.
— В семью, — мягко сказал он, протягивая мне руку. — Где все дети такие же, как ты, — темные, лишившиеся семьи… нужные друг другу. И ты нам нужна. Идем.
— Идем, мелочь. Идем домой.
— Не напоминай, — я болезненно сморщилась. — Хоть здесь дай отдохнуть от приступов предчувствия…
— За тебя я спокойна… А что делать с мальчиком?
— Понятия не имею. Но насильно тащить его на путь не стану. Захочет — сам придет.
— Выхода не знаю, — виновато добавила схаали.
— Конечно, думала… Но это не выход. Мы живем, не осознавая ценности бытия, но как только Вечность начинает наступать нам на пятки, готовы влачить жалкое существование вне истинного пути, вне пространства и времени, лишь бы не встречаться с ней, но… Это не выход. И можно всю жизнь метаться по миру, меняя города и пути, прячась в работе и на Забытых островах… а Вечность в это время будет разъедать душу изнутри. И от прежней меня давно ничего не осталось, так, обломки и осколки, пыль и прах… И, оставшись здесь, я себя не верну. Из осколков цельное не собрать. Слишком поздно.