— Тебе это не кажется странным? Что сотрудница спецслужбы вдруг вот так вывалила тебе оперативную информацию? Насколько я понимаю, это служебный проступок, похлеще нарушения регламента?
И тут воспоминание наконец всплыло — огромное и скользкое, как Левиафан.
— Сдурел? Какие дети? Они же на четверть будут драконами. Ты хочешь своим детям такой же судьбы, как и у тебя? Ладно твой папаша, он не подозревал, что так получится, но ты-то?
Дракон разглядывал натюрморт, сосредоточенно хмуря брови.
— По всей видимости, энергия, которую ты производишь, распределяется по времени неравномерно. Максимум приходится на первые числа месяца, а минимум
— А до этого? У тебя были такие мысли, что ты делаешь что-то не то? Неправильное?
— Ну, можно и так сказать, — кивнул Слава.
— Если я правильно понял, прекрасная Анна — агент спецслужб? — спросил Вася, выстраивая в уме некую логическую цепочку.
— А как же сбежавшая Эмерис Бриссе? — возразил Слава.
— Чиновник выходит на улицу и, к несчастью, натыкается на Анну, — продолжил Вася, махнув стопку настойки. — Тащит ее во дворец, и там оказывается, что в Суперкомпьютере данных о ней нет. Он предлагает ей выбор: сесть в тюрьму на десять лет за отсутствие ай ди или добровольно пройти отбор.
— Что? — испугался Вася.
— Боишься, что жучки стоят? — поддел Слава. — Если бы стояли, нас с тобой давно бы по-тихому задушили во сне.
Они выбрались из пещеры и пошли по краю поляны, нарезая круги. Смеркалось, но Слава не хотел возвращаться во дворец. По совершенно идиотской причине.
— Даже и не думай! — сухо предупредил Слава.
— От папаши осталось. Больше двадцати лет — и все как новенькие. Сейчас новости начнутся по королевскому каналу. Пойдем, глянем.
— Даже и не думаю, — честно-честно заморгал глазами Вася. — А о чем не думать? Ладно, проехали. Лучше скажи, ты так с ней больше и не?..
Слава задумался. Сорвал травинку, начал жевать, сплюнул — оказалась кисло¬горькая.
— Да в таком! — заорал Слава. — Если для стабильности системы надо трахнуть десять девственниц в месяц, а в этом месяце их было только девять, значит, система нестабильна. И хрен знает что может произойти.
— Вероятно. И она… в смысле, система, вышла из равновесия. И ты, и я, и, возможно, другие вдруг начали понимать, что регламент заставляет их делать какие-то, мягко говоря, странные вещи. И что даже вне регламента мы иногда делаем и говорим то, чего нам не хотелось бы. Как будто нас что-то или кто-то заставляет. Хотя раньше мы этого не замечали. Между прочим, мысли о семье и детях мне в голову тоже пришли буквально на днях, раньше я ни о чем подобном не думал.