— Когда она очнётся?
— Этого никто не знает. Может, завтра. Может, через пару месяцев или пару лет. Мы делает всё возможное…
Костя сразу переменился в лице. Пару секунд он неподвижно сидел на корточках. Затем поднялся отбросил в сторону пистолет и медленно побрёл к выходу.
— Вот, жизнь проклятая…
На коридоре его уже поджидал капитан Егоров с парочкой подоспевших оперов. Задержанного сразу уложили мордой в пол и нацепили на запястья наручники. А затем над Костей началась форменная расправа. Его избивали с каким-то особым садистским остервенением. Били, чтобы убить. Особенно старался Егоров. После каждого удара он непременно бормотал что-то про свою жену и трёх проклятых негров. Бил и бормотал. Снова бил и снова бормотал. Костя думал что сдохнет прямо здесь и сейчас. Когда расправа закончилась, Егоров присел рядом на корточки и злорадно улыбнулся.
— Это только начало, сучонок. Добро пожаловать в ад.
А потом его грубо подняли с пола и поставили на ноги. Трое полицейских и избитый до полусмерти Костя медленно двинулись по коридору. Лицо залито кровью. Перед глазами пелена. В каждой клетке такая боль, словно тебя переехал асфальтоукладчик. При виде этой странной процессии, работники больницы и посетители лишь испуганно шарахались в стороны.
На выходе из больницы Костю ожидал Маэстро со своими спортсменами. На секунду они встретились взглядами. Известный бандит усмехнулся и провёл пальцем по горлу. Посыл был понятен. Люди Маэстро достанут Костю даже за решёткой. Ну, вот и приплыли, блин. Жизнь явно пошла под откос. А ведь всё так хорошо начиналось…
Видимо, капитан Егоров родился в семье потомственных НКВДшников. Возможно даже кто-то из его давних предков успел поработать в пыточной камере ещё при царе Горохе. Нездоровая страсть к садизму была у него в крови. К каждому допросу он подходил творчески и с огоньком. Особенно если дело касалось его «друга» Кости Караулова. С недавних пор их связывали особо «тёплые» отношения. Он задавал вопрос и сразу наносил удар. Бил весьма профессионально. Так, чтобы не оставлять следов и при этом доставлять максимальные физические страдания. Спрашивал в основном о тибетских чудо иглах, о спрятанных бабках и Костиных связях в мэрии и прокуратуре. А также о трёх неграх, о местных гопниках, что избили его в тёмном переулке, о чёрном Брабусе и снова о грёбаных неграх. Спрашивал и бил. Снова бил и снова спрашивал. Иногда ещё в шутку приговаривал: «Ты, мол, Караулов, пока не спеши колоться. Я только во вкус вошёл».
Скрипя зубами от боли, Костя иногда умудрялся шутить. Нёс всякую ахинею, чем ещё больше выводил Егорова из себя: «Ты, смотрю, капитан, ко мне не равнодушен. Может, влюбился?..», «На этой тибетской шняге я заработал кучу бабла. Тебе столько не снилось. Деньги спрятал в банках, а банки — под кроватью. Сходи проверь…», «Чёрный Брабус мне лично Маэстро подарил. Говорил, мол, бери и катайся. Хорошему человеку ничего не жалко…», «А негры… не знаю я никаких негров. Может, тебе почудилось, капитан? Может стоит сходить к психиатору?..»