И отец виноват… не научил меня, глупую, держать себя в руках, не объяснил, для чего посылает к Пророку. Нет, он, конечно же, объяснял! Главную цель я знала. А по поводу обучения бойцов Слепого бесконтактному бою… неправду отец говорил… на самом деле, не для этого я попала в Питер, вовсе не для этого…
Выпрыгивая из окна комнаты Пророка на втором этаже, я думала только о том, что я — цельная самодостаточная личность, которой не пристало так слепо подчиняться командам мужчины. А еще о том, что игрушкой в его руках я быть не намерена. Я была уверена, что он найдет… да я никуда и не собиралась прятаться! Просто показать хотела, что слушаться и повиноваться его приказам не буду — я не его боец, не его подчиненный… и, да, во мне говорила ревность, ведь, признаваясь мне, что я привлекаю его, Женя ни словом не обмолвился о том, что невеста ничего не значит, что её не будет теперь!
А-а! Признаю, признаю, просто ревновала, глупая, пожалуйста, только не надо так… больно…
На заднем сиденье просторной машины, нет, не военного внедорожника, а какой-то явно легковой, комфортной, мягкой, почти бесшумной, но при этом резко не подпрыгивающей на колдобинах (облетает она их, что ли?) я лежала, свернувшись в клубок. Болела кожа рук — впивалась веревка. Зудела шея — именно туда попало что-то острое, похожее на иглу в момент моего приземления под окном. Но сильнее всего мучило другое… В груди жгло огнем, сердце то замирало, почти останавливаясь, то неслось вскачь, как табун диких лошадей, когда-то виденный мною в поездке с отцом. Дыхание перехватывало, меня бросало то в жар, то в холод. Что со мной? Температура? Я заболела?
И самое главное, стоило только вспомнить предыдущую ночь, мой разговор с Женей, а особенно представить его нежные пальцы на своем лице, как мне сразу же становилось еще хуже! До такой степени, что я почти теряла сознание от невыносимой боли!
Приходила в себя, помня, что думать о нем нельзя, что это чревато полным отсутствием контроля, сосредотачивалась на размышлениях о том, как меня сумели взять в плен. И понимала, что сама виновата! Меня ждали, за мной следили. И я попалась. Похоже, на кончике иглы, воткнувшей в шею, было какое-то вещество, которое моментально усыпило. А дальше — связали, уложили в машину и куда-то везли уже целый день.
Ни водитель, ни пассажир, располагавшийся на переднем сиденье, на мои попытки завести разговор не реагировали, не болтали они и между собой.
Я мысленно обращалась к отцу, просила его о помощи. Я знала, что он способен меня услышать.