— Женя?
Неуверенность в ее голосе заставляет меня вновь вернуться, сесть рядом, провести ладонью вдоль обнаженного тела, подумав о том, что ни на минуту не хочу покидать мою девочку.
— Говори, и я пойду.
— Ты… вернешься сегодня?
Мне кажется, что если даже начнется война, если даже случится еще одна катастрофа, если даже камни с неба… я все равно приду! И даже быстрее, чем думаю сам.
— Да, да, конечно. Мне нужно поговорить с ним. Он ждет вообще-то. Но потом сразу… и, милая, я своих слов не меняю. Люблю тебя… а ты должна мне верить. Что бы ни случилось, что бы кто ни сказал. Как бы тебе ясно ни представлялось обратное. Ты должна мне верить. Ты поняла?
— Да.
Я ухожу в полной уверенности, что она будет ждать меня здесь в комнате, а я сам очень скоро вернусь….
36. Давид.
Наверное, у каждого человека в жизни однажды наступает такой момент, когда он находится между жизнью и смертью, когда кажется, что туда, в неизвестность ближе, чем в обратную сторону — к спасению. В моей жизни подобные моменты случались много раз. И я четко улавливал эту пограничную область. Сейчас до неё было ещё ох как далеко! Так съездили несколько раз по морде, в живот естественно, как без этого?
Но, видимо, я выглядел достаточно внушительно и живописно в потеках крови из рассеченной брови и с раздувшимися губами, потому что, когда трое козлов, избивавших нас, связанных, в каком-то подвале, освещенном неким подобием факела, неожиданно вышли, Регина бросилась именно ко мне!
И мне бы промолчать дураку! Насладиться заботливыми прикосновениями ее рук, но нет же! Сказал, не подумав:
— Так и знал, что ты от меня без ума! — улыбнуться не получилось, хотя старался, как мог.
Она отшатнулась и, поднявшись, бросила:
— Дурак.
И правда — дурак форменный! Ведь как приятно было, когда ласковые тонкие пальчики ощупывали мое несчастное лицо.
В наказание для меня, видимо, она поспешила к Денису, лежавшему вниз лицом в луже собственной крови — его, как предателя, били явно сильнее, чем меня.
— Тяжёлый какой, — как она ни старалась, приподнять мощного, крепкого парня не получалось.
— Гаечка, ты бы меня развязала, я бы помог тебе.
Она некоторое время явно сомневалась. А потом нехотя, будто я попросил о чем-то плохом, все же вернулась ко мне. Я подставил руки, повернувшись спиной. И она долго возилась с узлом.
— Испугалась?
В ответ — тишина.
— Ты обиделась?
— Ой, помолчи лучше! Какой же ты…
— Какой? Красивый? Сильный? Смелый? Как я тебя прикрывал, когда эти заперлись в нашу комнату, а?
— Ой, не смеши меня! Он прикрывал! Ты прикрывал совсем другую девушку!