Эрик видит, что мой гнев прошел, и немного ослабляет сдерживающую магию.
— Но почему? — спрашиваю я, вернув себе способность говорить. — Почему они открыли секреты джинов?
— Из-за жестокого обращения, конечно, — Эрик выглядит озадаченным, — кто-кто, а вы-то точно должны знать, что джинны уважают только собственную расу. Или же Арон был с вами на столько мил, что не показал вам другую свою, жестокую ипостась?
Глаза Правителя зажигаются огнем ненависти, когда он говорит о моем женихе. Пламя на столько пугает, что я решаю вернуть разговор в прежнее русло:
— И Ворнуар решил поработить баку уже на другой территории?
— О, господи, да кому они нужны, — лицо Эрика принимает презрительное выражение, — Ворнуар, скорее, предоставил им убежище. И по сей день баку позволено жить на территории Эдура. Возможно, что их никто не обмахивает опахалами и не кормит с руки, но в Эдуре бездельникам не место. В рабство их никто не загонял, если таково было ваше первоначальное суждение. Вот вам энциклопедическая справка, мисс Торн. И вы окажете мне неоценимую услугу, если в следующий раз, прежде чем сыпать обвинениями, хоть немного ознакомитесь с вопросом.
Не то, чтобы мне стало совестно, но зная свою любовь делить всё на черное и белое, я решаю придержать язычок. Возможно, у этой истории и правда две точки зрения. Ух, попадись ты мне, Эрнст, мы еще потолкуем.
— А теперь, — Эрик вновь непринужденно улыбается мне, — я всё еще жду ответ на свой вопрос, коль уж я ответил на ваш.
— Что вы хотите знать? — устало произношу я. — Люблю ли я Арона или Коэна?
Эрик кивает головой, давая понять, что именно это его и интересует.
— Арона, — тихо отвечаю я, и Эрик удовлетворенно кивает, — но и Коэна тоже! Только по-другому! Как брата, как друга, как человека, с которым мы очень много прошли вместе.
— Понятно, — лицо Правителя выражает победу, — благодарю, мисс Торн, это именно то, что я хотел услышать.
— Но зачем? — не понимаю я.
— Затем, что армия Сарасхары где-то через час будет стоять возле ворот замка Эдура, — он хищно скалится, — мне было важно знать, движет ли Ароном его любовь к вам, или ненависть ко мне. Но судя по всему, здесь замешано и то, и то, так что не теряйтесь, я обещаю, будет весело.
Он подмигивает, и уходит к гостям, оставляя меня в полном смятении и ужасе от того, что сказал.
Через несколько минут путы отпускают меня и Коэна, и мы бросаемся друг к другу.
— Ты в порядке? — в его глазах стоит страх.
— Да! А ты? Ты не пострадал?
— Нет, что будет моей чугунной башке, — он самодовольно ухмыляется, но я вижу, что кожа у него бледнее, чем обычно, а под глазами залегли тени.