Охотники нахмурились, затем переглянулись. Потом самый рослый из них подошёл ко мне, и посмотрел сверху в низ. Сказать, что я ему в пупок дышу, все равно, что в лужу... А по комплекции, так вообще... и десятерых таких как я будет мало, что бы сравнится с этим громилой. Всё-таки сейчас у меня тело семилетнего пацана, а этот охотник, взрослый, накачанный мужик, в лётных доспехах. И один только взгляд на эту скалу, вызывает сильнейшее желание заорать, обоссаться и убежать..., но я не дрогнул.
- Не хочешь быть охотником? - переспросил он.
- Да, не хочу.
- И ты смеешь это вот так нам говорить?!??! - проорал он так, что у меня аж в ушах зазвенело.
- Хе?! А как мне это ещё говорить?! Ну могу вот так - кажется, мой предохранитель лопнул и меня понесло... - Ты, тупая скотина! Ты и все твои дружки! Вы убиваете беззащитных животных, ради того, чтобы набить свой склад шкурками и выпендриваетесь своей крутость перед семилетним ребенком! Вам нет никакого дела ни до зверей, которых вы бесчинно убиваете, ни до людей, желающих научится вашему ремеслу! Все что у вас есть, это бескрайних океан собственного ЭГО! Я не хочу уподобляться таким свиньям как вы! - с этими словами я воткнут нож в ближайший стол.
Охотник впал в ступор на десять секунд, именно столько длилось гробовая тишина, которую не нарушали даже кочевники первого этажа, видимо прекратившие работу услышав мой крик. Лишь стук собственного сердца, да стук молота кузницы по соседству, имели право нарушать наступившую гробовую тишину. Затем, тишина кончилась, охотник ожил, вытащил нож из стола и провёл пальцем по лезвию. Я же приготовился получить нож в сердце и отправится на перерождения, попутно придумывая возможное вариации оного.
Но вместо избиение маленьких, охотник пошёл другим путём: он отошёл от меня к соседнему столика, положил на него нож и швырнул мне в лицо лежащие на нем шкурки.
Одна, две, три, десять! Десять кроличьих шкурок!
- Бери и убирайся - коротко закончил охотник и вернулся к недоразделанному кабану.
Дважды повторять не надо - шкурки в охапку и бегом на первый этаж. Заказывать из них куртку.
За пошивом дело не встало, видно, мой крик заставил всех в этом здании зауважать меня. С меня сняли мерки и освободили от участия в производстве. Даже о цене, не заикались, велели завтра приходить, за курткой. А уж если её не будет, я им устрою... промывку мозгов.
Моё душевное состояние, после мыслей о кожаной куртке, стало стремительно возвращался в норму, и, насвистывая себе под нос мелодию давно забытой песни, я шёл к трактирщику, высказывать все, что я о нем думаю. А думаю я о нем, ой как много, и ой как мало хорошего.