Сноб доисторический.
Особенно взбесило это его «посмотри на меня».
Несколько секунд он не двигался, и я вместе с ним. Стояла, наблюдала, присматривалась. К этому… покупателю. Пока не вздрогнула, испытав острое желание попятиться. Тёмная точка, появившаяся в небе, которую я сначала даже не заметила, стремительно увеличивалась в размерах, приобретая очертания какого-то животного. Зверя.
— Охренеть, — выдохнула я, когда тварь, очень смахивающая на мифического грифона, опустилась перед снобом. Царапнула когтистыми лапами по камню, которым была замощена дорога, заклекотала утробно, отчего показалось, будто по небу прокатился раскат грома, и склонила к земле свою жуткую морду с длинным, изогнутым, опасно заострённым клювом.
Фантастическое животное словно бы приветствовало и кланялось де Горту. Приглядевшись повнимательнее, увидела, что грифон оседлан. Сунув ногу в стремя, герцог ловко забрался ему на спину, ухватился за повод, и вот тут уже я отступила. Когда его взгляд, не менее хищный, чем у крылатой зверюги, скользнул по дому и задержался на окне библиотеки. Не знаю, заметил ли он меня, но чувство было такое, что да.
В следующий момент орлолев оттолкнулся от земли и взмыл в небо, унося подальше от родных пенатов Филиппы самоуверенного герцога.
— Когда вижу, как кто-нибудь из Стальных использует силу, меня прямо оторопь берёт. — Поравнявшись со мной, Ориса осенила себя каким-то знамением. Не крёстным, но очень на него похожим. — Бедная животина…
— А что с ней? — всё ещё пребывая в шоке от визуального знакомства с грифоном, спросила я и напоролась на недоумённый взгляд внимательных карих глаз.
Нет, с вопросами здесь надо быть осторожнее. Пока не пойму, что тут и к чему.
— Ну так что там с эскизами? Нашла?
— Да, миледи. Вот, поглядите, какой хорошенькой вы были малышкой.
Я пробежалась по наброску взглядом и в который раз убедилась, что я не Филиппа. Хоть у меня в детстве тоже были такие же смешные, непокорные кудряшки и очаровательные ямочки на щеках, когда улыбалась, но мы с ней всё равно были разными.
— А вот ваша покойная матушка. — Ориса сунула мне в руки второй пожелтевший от времени листок, а за ним и третий. — И батюшка. Ах, какая красивая была пара…
Конечно, это не одно и то же — смотреть на человека вживую и видеть его чёрно-белый портрет, но они действительно были красивы. У обоих открытые лица, такие, которыми приятно любоваться. В глазах ни капли лукавства, уголки губ чуть приподняты, казалось, они улыбаются. Да, пара была что надо.
Интересно, что же такого натворил лорд Натан, что его казнили? И мать Филиппы, кажется, тоже погибла. Этот Мэдок назвал Адельвейна мятежником. Против чего или кого он бунтовал?